Мишенью может стать каждый

— Что, мы больше не будем ее преследовать? — удивилась Кнопка.

— Это теперь неинтересно, — объяснил Серов. — У нас теперь более важные задачи.

— У нас? — переспросил Липа. — Мы что, тоже будем с вами работать?

— Да нет, вас, ребята, я развезу по домам, а сам продолжу, — уточнил Серов.

И тут у Кнопки зазвонил телефон.

— Это отец, — проговорила она и спросила: — И что мне ему говорить?

— Правду, — предупредил Серов. — Я предполагаю, что ему уже доложили, но я потом сам ему все объясню.

— Але, — проговорила Кнопка, волнуясь.

— Ты где? — строго спросил отец.

— Мы уже подъезжаем к дому, — сказала Кнопка, глянув в окно.

— Кто это «мы»? — уточнил генерал Воронцов.

— Артур Липинский и Сергей.

— Какой Сергей? — спросил отец.

— Твой сослуживец, — пожала плечами Кнопка.

— Серов? — догадался генерал Воронцов.

— Я не знаю, — призналась Кнопка и поинтересовалась у Сергея: — Вы Серов?

— Серов, Серов, — кивнул он.

— Я так и знал, — сказал генерал Воронцов и попросил: — Дай ему трубку.

— Он за рулем, — сказала Кнопка.

— Пусть затормозит и поговорит со мной! — приказал генерал Воронцов.

Когда они затормозили, Кнопка подала телефон Сергею.

— Да, — сказал тот, — слушаю вас, товарищ генерал.

— Что ты там задумал? Почему у тебя в машине моя дочь?! — спросил генерал Воронцов, не скрывая возмущения.

— Я ее сейчас провожу домой. Она сегодня нам очень помогла, — сказал Серов. — Когда вы узнаете, что нам удалось добыть, вы будете удивлены. Надеюсь, приятно удивлены.

— И я на это надеюсь! — сказал генерал Воронцов, отключившись.

— Ну что, ребята, спасибо! Если что — я с вами свяжусь! — сказал Серов.

— Вы отцу скажите, что я сама предложила вам помочь, — предупредила Кнопка.

— Да не волнуйтесь вы! — сказал Серов, а потом добавил: — Но сегодня вечером на улицу лучше не выходите. И двери не открывайте посторонним.

— Хорошо. — пожала плечами Кнопка.

— А ты, Артур, не забывай, что, кроме тебя, в Интернете никто не выловит того, что можешь выловить ты. — напомнил Серов.

— Я помню, — кивнул Липа, пожимая на прощанье Сергею руку.

Когда машина отъехала, он предложил Кнопке:

— Ну что, пошли в кафе, отметим наш с тобой дебют?

— Пошли, — пожала плечами Кнопка.

Но только они дошли до угла, как дорогу им преградили двое высоких черноусых мужчин.

— Далеко собрались? — спросил один по-русски, но с сильным акцентом.

— А что такое? — спросила Кнопка, бледнея.

— Пройдем, Воронцова с нами, — сказал второй, кивнув в сторону серебристого джипа.

Он уже схватил Кнопку за руку, но тут возле джипа резко затормозила синяя «ауди». Угрожая пистолетом, Серов повалил двоих на землю и, крикнув Кнопке с Липой: «А ну, быстро, домой!» — сам чудом увернулся от выстрела.

Липа схватил Кнопку и потащил в подъезд, откуда выбежали на помощь двое охранников.

Глава 16

Больше всего мистера Смита в России раздражал мелкий, колючий осенний дождь с ветром. От него не защищал ни черный кожаный плащ с подстежкой, ни широкополая шляпа. Куртка с капюшоном была слишком коротка, и за каких-то полчаса джинсы промокали насквозь. О модном демисезонном пальто из настоящего английского сукна не могло быть и речи, оно тоже промокало и делалось тяжелым и неподъемным. Что уж говорить об обуви! По лужам и грязи в новых микрорайонах можно было передвигаться разве что в тех страшных высоких сапогах, в которых ходили строители. Мистер Смит, которого мама с раннего детства приучила держать ноги в тепле, купил себе теплые черные сапоги-«камелоты». Но стоило ему показаться с заправленными в них джинсами и куртке на одном из московских вокзалов, как его чуть не избила местная шпана. Пришлось ему вернуться к кроссовкам, которые каждый раз после сушки скукоживались так, что в пять минут натирали мозоли. То есть получилось, как поется в их русской песне, которая часто звучала в машине, «от осени не спрятаться, не скрыться». Мистер Смит мок, мерз и, как в далеком детстве, хлюпал носом.

А при этом встречи чем ближе ко времени «икс», тем чаще были такие, что их не проведешь ни в кафе, ни в машине. Только лично, и только подальше от посторонних глаз, в каком-нибудь тихом московском дворике или на дальней аллее парка. В гостинице, где их поселили, одежда и обувь сушились сутками, и что такое настоящая русская осень, мистер Смит узнал на собственной шкуре. Мелкий острый дождь со снегом, пронизывающий ветер и непроглядная темень, потому что почти во всех фонарях в тех дальних двориках лампочки то выбивали, то выкручивали.