Мишенью может стать каждый

И это в то время, когда в Майами, где осталась его семья, можно было бы с наслаждением нежиться на мягком осеннем солнышке и плескаться в бассейне или океане. Но мистер Смит прекрасно понимал: для того, чтобы его жена и трое сыновей могли круглый год нежиться и плескаться, ему придется еще минимум дня три терпеть эту мерзкую погоду и вести двойную игру. Двойная игра раздражала его не меньше ноябрьской измороси. Интерпол командировал его, как одного из самых опытных консультантов ЦРУ, сопровождать в Москве террориста номер один Ахмеда, контролировать все его действия и сообщать о возможных планах. Но, поскольку мистер Смит давно, еще во время своей первой командировки в Париж, был завербован тем самым Ахмедом, он отлично знал о его планах. Ахмед ехал в Москву по своим личным делам. Что же касается «общего дела», в его задачу входило лишь наблюдать, как будет готовиться запланированная акция. Что именно и где должно произойти, мистер Смит узнал уже в России, и не от Ахмеда. Самым неприятным поворотом событий стал арест того агента, который руководил организацией теракта в Москве. И неожиданно всю ответственность возложили на Ахмеда. Это было более чем рискованно: ведь Ахмед был под колпаком и у Интерпола, и у русских спецслужб. Однако те, кто руководил операцией из-за границы, посчитали возможным поступить именно так. И мистеру Смиту не преминули сообщить, что вся надежда на него. Он, мистер Смит, обязан обеспечить Ахмеду прикрытие. Ультиматум, который выдвинули ему террористы, был более жесток: если Ахмед не сможет довести дело до конца, семья мистера Смита будет жестоко наказана.

И мистер Смит сделал все возможное, чтобы именно к нему стекались все сведения о передвижении и действиях Ахмеда. А он уже тщательно отфильтровывал полученную информацию. Но контролировать действия русских по отношению к Ахмеду никак не получалось. Русские, похоже, каким-то образом узнали то, о чем не знал еще и мистер Смит, — где именно должна произойти запланированная акция. А парижские кураторы Ахмеда тут же почему-то решили, что информация просочилась из Интерпола, то есть через мистера Смита. И сейчас ему необходимо было реабилитироваться, во что бы то ни стало убедить их в своей преданности.

То есть в задачу мистера Смита входило так «контролировать» ситуацию, чтобы серьезно не нарушать планы террористов.

Будучи убежденным атеистом, мистер Смит не задумывался, что косвенно может стать виновником нескольких десятков, а то и сотен невинных жертв. Его даже не волновало то, что в результате теракта будет разрушен уникальный памятник русской архитектуры. Он абстрагировался от живой жизни и настроил себя на вполне приемлемую, как ему казалось, для патриота-американца волну: если американцы так серьезно пострадали 11 сентября от террористов, почему русские должны остаться в стороне? Все теракты, которые происходили на территории России, как казалось многим его американским и европейским коллегам, не могли идти в сравнение с разрушенными нью-йоркскими башнями-близнецами. Как агент ЦРУ, мистер Смит отлично знал, что русские, занимаясь решением своих внутренних проблем, не настолько активно, как следовало бы, участвуют в международных программах по борьбе с терроризмом. А взрыв в центре Москвы их активизирует. Так что, как ни крути, даже сотрудничая с террористами, он, отводя удар от США, приносит видимую пользу родной стране.

Но вести двойную игру было крайне опасно. При этом мистер Смит отлично понимал, что отступать ему некуда. Стоит сделать один неверный шаг — и он поставит под угрозу не только и даже не столько самого себя, сколько своих родных и близких. Если его двойную игру рассекретят ЦРУ или Интерпол, ему грозит тюремное заключение. С помощью опытного адвоката можно повернуть дело так, что коллеги поверят, что он специально дал себя подкупить и стал двойным агентом, чтобы в интересах дела владеть дополнительной информацией. В таком случае из преступника он может превратиться в героя. А вот люди Ахмеда, если узнают, что КПД его деятельности в пользу ЦРУ выше, чем в пользу террористов, первый удар нанесут его родным: жене, детям, родителям. Для этих людей не существует ни женщин, ни стариков, ни детей, есть только неверные, которых, как они считают, всегда можно подкупить и заставить работать на них. Мистер Смит отлично осознавал, что ходит по лезвию ножа. И нож этот обоюдоострый. Встречаться с Ахмедом, которого и день и ночь пасли русские, в Москве не представлялось никакой возможности.