Мишн-Флэтс

— О'кей, понимаю, — сказал я, рассеянно постукивая по стеклу. И вопреки всяким «понимаю» продолжил: — Последней зимой моя мать вдребезги разбила нашу машину. Она вообще-то и близко не должна была к машине подходить. Я не просто ключи от нее прятал, а каждый раз, ставя машину у дома, отсоединял аккумулятор, чтобы она нас не перехитрила. Но она таки нас перехитрила: каким-то образом завела машину и уехала. Возможно, ей кто-то помог — кто был не в курсе. Хотя у нас в Версале все вроде бы в курсе были. Впрочем, мать моя настырная, кого хочешь уговорит-обработает… Короче, оказалась она на скоростном шоссе I-95 и поехала. Куда — неведомо. Может, она и сама не знала — куда. Может, просто заблудилась. Но по-моему, она направлялась в Бостон. Она любила Бостон и очень страдала от того, что разлучилась с родиной.

У меня слезы покатились из глаз.

Кэролайн не произносила ни слова.

— В какой-то момент она оказалась на противоположной стороне шоссе. То ли знаки перепутала, то ли поворот не там сделала. Наверное, для нее это был жуткий момент — все машины несутся прямо на тебя… В итоге она врезалась в бетонную опору моста.

Кэролайн охнула.

— Нет-нет, — поспешно добавил я, — она каким-то чудом легко отделалась. Синяк под глазом, царапины. Правда, машина всмятку. Даже ремонтировать не стали — бесполезно. Отец рвал и метал.

Именно тогда мать и приняла решение. Она сказала: «Бен, жить овощем я не хочу. Мысль об этом меня сокрушает». Она так и сказала — «сокрушает». Она была женщиной гордой и болезнь воспринимала как личное оскорбление, как унижение. А унижение было для нее всего страшней… Мать еще сказала, что не в силах в одиночку через все это пройти. А мой отец не тот человек, на которого можно опереться в подобной ситуации. В любой другой ситуации он — скала. Но не тут. Я… нет, сын для нее не мог быть опорой. Она всегда воспринимала себя как мою опору. Конечно, это не совсем правильно… или совсем неправильно. Тут опять-таки замешана ее гордыня…

— Бен, прекрати! Остановись!

— Она готовилась всерьез. Добыла книгу на эту тему. Исследовала вопрос. Потом стала копить таблетки. Не буду называть имени доктора. Он друг семьи. Он ни о чем не подозревал.

— Бен, я не желаю слышать продолжение!

— Было девяносто таблеток. Никакой возможности проглотить такое количество. Пришлось растворить их в воде. Девяносто красненьких капсул. Они, подлые, не желали растворяться! Мы по очереди размешивали воду в стакане. Размешивали, и размешивали, и снова размешивали…

— Бен!!!

— Таблетки в растворе очень горькие. Мать сказала, что надо бы со сладким соком или еще с чем. И смешала с бурбоном.

Кэролайн встала и подошла к окну. Она положила мне руку на плечо и умоляющим голосом повторила:

— Бен, ради всего святого, замолчи! Я не могу, права не имею это слушать!

— Я хочу, чтобы ты поняла.

— Я понимаю.

— Мама сказала: «Бен, возьми меня за руку». И я взял ее за руку. Тогда она сказала: «Ах, Бен, мой родной мальчик». И заснула.

— Бен, прекращай. Пощади себя самого! Пожалуйста, пощади себя самого! А я… я тебя уже поняла.

Я руками вытер глаза.

— Ты меня действительно поняла?

— Да, поняла, — прошептала она.

Мы поцеловались — прямо там, у окна, где недавно стоял Брекстон.

И это был совсем другой поцелуй. В тысячу раз лучше всех прежних.

Кэролайн впервые отдавалась целиком и безоглядно.

44

Несмотря на усталость, я проснулся рано, сразу после зари.

Тихо встал и прошел к окну.

Город прятался за серой дымкой, небо выглядело мрачно. Я задумчиво смотрел вдаль и пальцем обводил то место, где, по моим предположениям, располагался район Мишн-Флэтс.

— Ты что делаешь? — спросила Кэролайн.

Очевидно, я ее все-таки разбудил.

— Мне надо больше узнать про дело об убийстве Траделла.

— Зачем?

— Потому что Брекстон сказал… Слушай, где я могу добыть дополнительную информацию?

Она досадливо застонала.

— Ты пересмотрел все папки с делами. Чего тебе еще?

— Где-то что-то должно быть.

— Бен, в такую рань — и о работе…

— Мне не спится. Где-то затаилась информация. Но как до нее добраться?

— И об этом надо говорить именно сейчас?

— Извини, спи дальше.

— Попробуй полистать записки детективов.

Я удивленно обернулся.

— Записки детективов? Что это такое?

— Детективы в отделе убийств всегда имеют с собой блокнотики. Обычное дело. Потом очень помогает при составлении рапортов. И вообще помогает. Однако не все факты и мысли из блокнотов попадают в рапорт. Так что в принципе там можно найти что-нибудь неожиданное.

— И где эти блокноты?

— Думаю, в полицейском архиве.

— Замечательно! Я обязан эти записные книжки просмотреть. Ты можешь провести меня в архив?

— Прямо сейчас?

— Когда архив откроется.

Не отрывая голову от подушки и не открывая глаз, Кэролайн сказала:

— Бен, все документы по делу Траделла имеют гриф «секретно». Их не выдают без специального разрешения. Лауэри лично проследил за этим. А тебе специальное разрешение ни за что не получить. Конечно, ты можешь официально жаловаться и ссылаться на закон о свободе информации. В итоге ты рано или поздно получишь доступ… Скорее поздно, чем рано.

— Это значит — когда?