Мишн-Флэтс

Кэролайн добыла нам последний адрес Хулио Веги, и мы поехали в Дорчестер.

Нужный нам дом оказался скромным строеньицем — скорее дачный домик. Рядом, явно стесняясь соседа, стояли двух-трехэтажные красавцы.

— С ним будешь говорить ты, Трумэн, — сказал Келли. — Я гляну на задний двор.

Я постучал в дверь. Раз, другой. Только минуты через две внутри раздались шаги, и дверь распахнулась.

Из-за рамы с сеткой на меня смотрел смуглолицый мужчина в тенниске и тренировочных штанах. Босой. Бледная одутловатая физиономия, пузо, жир на боках.

Ничего похожего на того молодого подтянутого усатого красавца, которого я видел на фотографии в офисе Данцигера!

Этот типичный забулдыга молча окинул меня взглядом с ног до головы.

— Добрый день, — сказал я. — Я разыскиваю человека по имени Хулио Вега.

— Кто вы такой? Репортер?

— Нет, полицейский.

— Не заливайте. Вы не похожи на полицейского.

Я вынул бумажник с жетоном. Мужчина протянул руку из-за сетки, взял мой жетон и подверг его пристальному изучению — поворачивая то так, то этак, чтобы на него падало больше света.

— Вы Хулио Вега? — начиная медленно закипать, спросил я.

— Дружок, тут целый квартал этих Хулио.

Он поднес жетон почти к своему носу и, покачиваясь и близоруко щурясь, спросил:

— Версаль, Мэн. Это что за чудеса такие?

— Вы Хулио Вега? — упрямо стоял я на своем.

— Кто вас ко мне послал?

— Никто меня не посылал. Я обнаружил ваше имя в досье Роберта Данцигера.

Мужчина исподлобья оглядел улицу за моей спиной, приоткрыл раму с сеткой и высунул руку с моим бумажником. Как только я забрал жетон, рама тут же вернулась на прежнее место.

— Нечего мне вам сказать, шериф.

— А если я приду с повесткой в суд? — произнес я с металлом в голосе. Получилось клево, как в фильме. — Есть намерение собрать большое жюри. Которое, возможно, пожелает вас послушать.

Мужчина презрительно фыркнул и захлопнул дверь.

Я как дурак потоптался какое-то время на крыльце.

В итоге получилось не очень клево.

Возможно, он сейчас, похихикивая, наблюдает откуда-нибудь за моей растерянной обиженной рожей.

Я привел лицо в порядок. И снова постучал.

На сей раз забулдыга вышел со стаканом виски в руке. Мое подозрение подтвердилось. Он был сильно под мухой.

— Что, дружок, слабо тебе дверь высадить?

— Не вздумайте опять запираться перед моим носом!

— Где же твоя повестка, умник?

— Понадобится — привезу.

— Привози, привози. Задницу ею подотру.

Он опять захлопнул дверь. Я мог только злиться и ломать голову, где я допустил ошибку, почему не смог установить с ним контакт.

Из-за угла дома появился Келли.

— Ну, как дела?

— Он не изъявил желания беседовать со мной.

— Так прямо и сказал: не желаю?

— Прямо, криво — один черт. Не хочет.

Келли взошел на крыльцо, снял с пояса деревянную дубинку и постучал ею в дверь.

Когда та открылась, Келли с высоты своего роста посмотрел на Вегу и вежливо произнес:

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, детектив Вега. Это не займет много времени.

Вега пожал плечами, хмыкнул и, оставив дверь открытой, скрылся в доме.

— Заходите, — бросил он через плечо.

Келли повернулся ко мне и глазами спросил: ну и что тут сложного?

Мы прошли за Вегой в темноватую неприбранную комнату.

Немытые тарелки на столе, кучи пожелтевших газет на комодах. Картины и фотографии на стенах под слоем пыли, которую годами не тревожили. Истрепанная и в пятнах обивка кресел. Словом, малоприглядное жилище.

Вега сел на стул напротив телевизора. Одним глотком опустошив стакан, он взял окурок подлиннее из переполненной пепельницы, щелкнул зажигалкой и закурил.

— Шериф, — сказал он, — позвольте заметить вам: вы полицейский, но и я полицейский. Надо знать, с кем как обращаться. Уважение нужно всем. А уж с копом нельзя разговаривать как с последней уличной шушерой. Какого черта вы мне стали ввинчивать про большое жюри, про повестку в суд? Эти штучки оставьте для «плохих парней» — их стращайте. Я требую к себе уважения. Я его заслужил. Спросите своего друга — заслужил я уважение или не заслужил? — Он указал окурком сигареты на Келли.

— Вы правы, — сказал я. — Извините.

— Пятнадцать лет я оттрубил в полиции. Я заслужил уважение… да, юноша, заслужил.

— Вы правы, я сморозил глупость.

— Ты коп, я коп. Только поэтому я тебя в свой дом пустил. Уважение — в жизни главное.

Он подлил себе виски. Мы с Келли, не дождавшись приглашения, сели. Для этого пришлось освободить два стула от наваленной на них одежды.

Не очень обращая внимание на то, что мы делали, Вега продолжал бурчать:

— Достойный человек и с людьми умеет достойно обращаться. Ты меня уважаешь, и я тебя уважаю. Мы оба друг друга уважаем.

Келли тем временем оглядывал комнату.

Вега забыл про нас и уставился на телевизионный экран. Передавали футбольные новости.

— Вы любите футбол, детектив Вега? — спросил я, желая наконец установить доверительные отношения.

— Люблю Берри Сандерса. Поглядите, какой у него пас!

— Да, замечательный пас. Детектив, можно спросить вас насчет Боба Данцигера? Меня удивило, почему дело, по которому вы проходили свидетелем много лет назад, лежало на столе у Данцигера.