Мисс Моул

– Боюсь, что нет. Моя дочь несомненно посещала церковь мистера Пилгрима – не то чтобы регулярно, но особо не скрываясь. Как я могу объяснить ее отступничество? К тому же это… это неприлично, мисс Моул. Этель не слышит доводов разума. Сегодня днем она открыто выразила неповиновение. – Глава семейства прикрыл глаза рукой. – Хуже, чем с Говардом, – пробормотал он глухим голосом, и Ханна подумала, что упоминание о сыне идет от сердца, а миссис Кордер за плечом мужа, в рамочке на столе, внимательно слушает.

Экономка вздохнула и сказала:

– Вам стоит пригласить проповедника в дом.

– Но ради чего? Мистер Пилгрим мне не нравится! Он не тот человек, к которому я испытываю или хотя бы в будущем смогу испытать симпатию. Невежественный и довольно нелепый. Если вы предлагаете сделать это ради Этель, то вынужден отказаться. Я не желаю близкого общения дочери с этим мужчиной.

– Чем чаще она его видит, тем скорее он ей разонравится, тогда как запретный плод сладок; во всяком случае, так говорят. Не каждый испытал это на своем опыте.

– И я никогда не поощрял молодых людей приходить к нам домой.

– А если бы поощряли, возможно, Этель не заинтересовалась бы мистером Пилгримом, мужчиной средних лет, хотя я думаю, ей как раз подошел бы мужчина постарше.

– Я разочарован, мисс Моул. Я надеялся на вашу поддержку, но, похоже, ни одна женщина не способна смотреть на неженатого мужчину непредвзято, не пытаясь найти в нем определенные достоинства.

Ханна чуть не фыркнула и с трудом удержалась от улыбки.

– Я бы не назвала мистера Пилгрима лакомым кусочком, но это мое мнение. Заключите с дочерью сделку. Пусть Этель не посещает его приход, зато проповедник может при желании приходить сюда. Если рано или поздно он ей надоест, то при таких условиях это произойдет быстрее; а если нет, то что тут поделаешь. Но к нему в молельню Этель ходить не должна. Его службы – это «света яростный поток, что падает на трон и выявляет на нем все пятна» [14].

– А вы не могли бы… – преподобный запнулся. – Не могли бы вы сами с ней поговорить? Меня дочь слушать не станет. Боюсь, я употребил несколько сильных выражений, говоря о мистере Пилгриме.

– Свои выражения я оставлю при себе. Suaviter in modo [15]. Сделаю все возможное. – Она посмотрела на миссис Кордер в надежде, что та ей благодарна. – И, мистер Кордер, плохо, что Рут в курсе дела.

– Плохо, что такое вообще случилось. И еще, мисс Моул… надеюсь, вы меня простите, но, согласитесь, мне следует знать… Существует ли какая‐то привязанность между вами и мистером Бленкинсопом?

Ханна быстро опустила глаза, и у нее задрожали губы; внезапно ей захотелось заплакать. Она потеряла мистера Бленкинсопа: единственная причина, по которой она была ему полезна, исчезла, зато польза, которую мог бы принести ей Сэмюэл, и необъяснимое чувство товарищества лишь росли по мере приближения мистера Пилгрима. Мисс Моул намеревалась сбить с толку и подразнить мистера Кордера перспективой новой любовной связи, а то и повысить свою ценность в глазах нанимателя, но обнаружила, что не в силах лукавить. Она подняла голову, опасаясь, что в глазах стоят слезы.

– Между нами ничего нет, – твердо сказала она.

Глава 35

Ханна вошла в холодную унылую столовую. Давным-давно она убрала со стола пожухлый папоротник, а дядя Джим заставил газовые горелки вести себя прилично, но теперь огонь в камине почти погас, и ничто не могло улучшить вид комнаты, где не было ни одной красивой вещи, за исключением хризантем в неглубоком горшке, которые купила и принесла Ханна. Она прижалась лицом к цветам и вдохнула их горький запах, потом сняла верхнюю одежду, опустилась на колени, чтобы разжечь огонь, и бросила мрачный взгляд на шляпку, лежащую на стуле вниз тульей. Слава богу, Ханна не купила новую шляпку к своему счастливому дню в деревне; было бы особенно иронично потратить последние сбережения на украшение внешности по такому случаю, и с художественной точки зрения новая шляпка стала бы последним штрихом, мастерски завершившим трагикомедию, потому что, стоило признаться честно, комический элемент в этой пьесе был необычайно силен. Возможно, еще и поэтому Ханне так тяжело дался итог: было бы утешением видеть себя чисто трагической фигурой, но и такого облегчения ей не досталось.