Мисс Моул

Роберт Кордер не сознавал, что завидует людям, способным что‐то отдавать другим (если только получателем благ не являлся он сам), как и тем, кто умеет принимать дары. Зато он понял, что мисс Моул обладает таинственной властью внушать некоторым людям симпатию и что персона хозяина ей несимпатична, а поскольку преподобный не умел первым показать человеку, что тот ему нравится, то пребывал в состоянии раздраженного интереса и любопытства. Миссис Спенсер-Смит проявила мудрость в выборе экономки: дом содержался в прекрасном состоянии, еда была хорошо приготовлена, а Рут выглядела куда здоровее прежнего. Но миссис Спенсер-Смит, похоже, не имела опыта проживания под одной крышей с мисс Моул, с этой личностью, обладающей всеми признаками негативизма, но в чьем характере в итоге обнаружилась масса положительных черт. Ни разу с момента своего появления мисс Моул не спрашивала совета у хозяина дома. Кухонная плита, газ, нагрев воды могли выйти из строя, но экономка или справлялась сама, или находила ремонтников, способных устранить неполадки; ведение домашней бухгалтерии не вызывало у нее никаких затруднений; она не рассказывала преподобному сказок о задержках поставок и нечестности торговцев. Он приветствовал отдохновение от домашних трудов, которого, по словам миссис Спенсер-Смит, заслуживал и которого ему не сумела обеспечить Этель, но испытывал бы большее удовлетворение, если бы мог заставить себя поверить, что мисс Моул приходится прикладывать значительные усилия и преодолевать врожденные недостатки ради одобрения со стороны нанимателя, вместо того чтобы выполнять любую работу с возмутительной легкостью. Он ничего не знал о настоящих трудностях мисс Моул: о необходимости постоянно соблюдать осторожность, чтобы не допустить вспышек ревности Этель, когда любые два члена семьи уделяли больше внимания друг другу, чем ей; ободрять девушку, не подпитывая ложных надежд; гасить сентиментальные порывы в адрес Уилфрида, не давая им разгореться с новой силой; уступать Этель место хозяйки дома, для поддержания порядка в котором та ничего не делала. Мисс Моул приходилось вмешиваться в ссоры, которые между сестрами вспыхивали мгновенно, прятать любые улики взаимной симпатии между нею и Уилфридом, переводить разговоры в безопасное русло, но более всего – скрывать контроль, который она осуществляла. Об этой изматывающей работе Роберт Кордер даже не подозревал. Семейство служителя церкви на Бересфорд-роуд должно было быть, а следовательно, и было счастливым, и собственные горести преподобного, как и осознание того, что отношение к нему прихожан резко отличается от отношения домашних, не должны были омрачать согласия, однако же Роберту Кордеру казалось странным, что миссис Спенсер-Смит всегда проявляет готовность, а временами чуть ли не рвение прийти к нему на помощь, да и мисс Пэтси Уизерс обращается за разрешением любых, даже самых простеньких и трогательных проблем, в то время как собственные дети ничего ему не дают, а просят и того меньше. Во всяком случае, у Говарда не наблюдалось никаких признаков улучшения ни в этом, ни в других направлениях. Мальчик не выказывал ни привязанности, ни энтузиазма, и Роберт Кордер укрепился во мнении, что было ошибкой слишком упрощать жизнь сыну: отец боролся за свое положение и сохранил его, Говард же принял преимущества как должное и не воспользовался ими. Теперь, когда жена умерла, мистеру Кордеру не с кем стало поделиться своими недовольствами, а пока она была жива, он их почти не замечал, к тому же тогда к списку всего, что его не удовлетворяет, еще не добавилось присутствие мисс Моул. Обсуждать экономку с миссис Спенсер-Смит означало раскритиковать выбор достойной леди, а сокрушение о недостатках детей могло привести к признанию собственных неудач. А когда о детях преподобного с похвалой отзывалась мисс Уизерс, он не спешил верить в ее сочувствие: ценой ему была зависть к жизни, в которой работа исключительной важности сочетается со счастливым домашним укладом, собственноручно созданным главой семейства. И все же проповедника утешало, что мисс Уизерс известно о крошечных признаках разлада в семейном быте, в которых Роберта Кордера никак нельзя было винить. Пэтси Уизерс, похоже, испытывала к мисс Моул интуитивное недоверие, которое вполне согласовывалось с отношением самого преподобного, и несомненно, что Этель своим рассказом о матрасах это недоверие лишь усилила. Плохо только, что дочь не доверилась отцу. Происшествие было незначительным, однако показательным и напомнило, что за чужим человеком в доме надо присматривать. Если бы матрас принадлежал не Уилфриду, преподобный мигом принял бы меры, но баловать племянника он не собирался, даже ради дисциплины.