Мисс Неугомонность

— Пузырьки, пузырьки, пузырьки! — верещала с экрана маленького телевизора желтая рыбка по имени Бульк[11].

А мне хотелось верещать вместе с ней, потому что мое тело было легким, как те самые пузырьки, воздушным и щекочущим во всех местах, словно я как попала в целую ванну таких пузырьков вчера, так и летала второй день то ли на вот этих вот щекотных бульбочках, то ли на крыльях запрещенного пока в моих отношениях с Кевином слова.

И как же тут не летать, суметь приземлиться, если Кевин мне не дает на это ни малюсенького шанса?

Стоило нам добраться поздним вечером и заселиться, хотя правильнее будет сказать завалиться в номер, так я тут же оказалась зажата, облапана, обласкана и зацелована. Вот прямо у едва захлопнувшейся двери. Одежда стала снова исчезать практически незаметно, тем самым волшебным образом, который был мне продемонстрирован еще по дороге.

Впрочем, я и сама усердствовала не меньше в избавлении Кевина от тряпок, что стояли на моем пути к его телу, от одного вида которого я становлюсь как слегка навеселе, а еще озабоченной и малость поглупевшей. И да, секс стоя — то еще испытание, но теперь я точно знаю, что в нем совершенно иной кайф. Ничуть не меньший, чем в первый раз. А вот предпринятое отважное исследование в поисках чувствительных мест моего восхитительно горячего партнера, можно сказать, потерпело провал. Очень-очень сладкий и головокружительный провал, учитывая, что он, похоже, был чувствителен везде. Я и до пупка его не успела спуститься с поцелуями, облизываниями и поглаживаниями, а Кевин уже совершенно обезумел: изгибался, сцепив зубы до скрипа и упираясь затылком в подушку, стонал, обвиняя меня в желании доконать его, и хм-м… до самого главного добраться не дал, заявив, что в таком случае ему позора не избежать, бормотал что-то там про суккубов и сны…

Ну и ладно, у нас впереди еще одна ночь здесь, и ему от неизбежного не отвертеться. Он пробовал меня самым из бесстыдных и потрясающих способов уже сколько раз. Об одном воспоминании об этом у меня поджимались пальцы на ногах, то и дело потягивало в очень особенных местах. Я тоже хочу, чтобы с ним происходило нечто подобное. Хочу дать ему столько ласки, сколько ему будет просто не по силам забыть и перестать ее желать, пусть я и неопытна в этом, но энтузиазм — та еще сила. Хотя мне и казалось, что он испытывает то же, что и я, постоянно находя меня взглядом, стоило отойти, замирая и часто сглатывая, иногда передергиваясь, как от внезапного озноба. Я ведь ощущала все именно так. В любой суете стоило пересечься с ним глазами или же на мгновение подумать — и-и-и-и все. По телу тут же катилась волна холода, как будто я внезапно опять голышом, все волоски на теле дыбом, все нервные окончания настроены на почти реальные прикосновения, и холод обращается жаром и почти болью от необходимости повторить немедленно, сделать воображаемое действительностью…

Вырвав меня из сладких воспоминаний, за окном раздался очередной грохот, сопровождавшийся чьими-то визгами и громкими проклятиями. Оторвавшись от процесса приготовления очередной, пятой по счету на сегодня кружки кофе, я выглянула наружу.

Из окна нашего номера был виден кусочек съемочной площадки. Ничего нового: провода, прожектора, камеры на треногах, расставленные экраны для лучшего светоотражения, раскиданные тут и там стулья, на которых периодически мостили свои уставшие задницы как работники, так и модели.

Кхм, модели — отдельный разговор. Рядом с Саважем они выглядели, как трещины в пересохшей земле по сравнению с Великим Каньоном, как гуппи рядом с кашалотом, как хот-дог против домашнего настоящего ростбифа, как… В общем, вы поняли. Если отбросить в сторону вышеозвученные метафоры, то они были, на мой взгляд, слишком слащавыми и искусственными, какими-то невзрачными и неубедительными в роли бруталов-самцов. Ну, знаете же, что есть в Голливуде несколько таких распиаренных звезд, которые росточком в полтора метра, а роли исполняют прям альфа-героев, победителей вселенского зла. А их партнершам приходится каждый раз ухитряться принимать такие позы, чтобы в кадре выглядеть на их фоне ниже на полголовы. Вот! Вот именно такими были почти все модели, рекламирующие знаменитое белье раскрученного бренда.

Кевин, само собой, не был настолько раскованным перед камерой. Да и откуда бы ему взять этого опыта? Но, надо отдать ему должное, он бухтел только мне на ухо, когда я в самые первые пару часов находилась рядом, чтобы подхватить сброшенную им куртку или принести ему очередную порцию горячего сладкого кофе.

Нам хватило всего двух стычек с главным фотографом проекта, чтобы убедить его в том, что нас «сам Ронни» научил играть на контрасте с этими лощеными мальчиками. Рядом с их бритыми и умащенными телами торс мистера Доэрти достаточно было лишь слегка оголить, расстегнув промасленный комбинезон, под которым всем прекрасно видны буквы названия производителя, чтобы у женщин из контрольной группы начиналось учащенное сердцебиение и обильное слюноотделение.

А то!