Миссия доброй воли

Возможно, отец или Петр, старший брат, ответили бы на эти вопросы – они лучше знали генеалогию семьи и связанные с нею факты. Почти инстинктивно Эрик бросил ментальный призыв, надеясь, что брат услышит и откликнется. Отклик был, но очень слабый, почти неощутимый. Он не мог представить, что чувствует Петр; ему не удавалось проецировать связные мыслеобразы, так что скорее всего брат уловил лишь смутную картину: комната с предметами обстановки и распахнутое окно.

Встав с постели, Эрик натянул майку и шорты, сунул ноги в сандалии и призадумался, выбирая между завтраком и пробежкой к морю. Решил, что после тревожного сна стоит перекусить – тем более что в окно струился с внутреннего дворика аромат крепкого кофе. Его запасы были ограничены, пили кофе редко и по особым случаям, таким как сегодня – старшие члены миссии собирались с визитом к Шеггерену’ кшу. Переговоры и поднесение даров – ответственное мероприятие, и, очевидно, трое коллег хотели взбодриться. Что до Эрика, то он планировал поездку в город, в кабачок цартели, где надеялся встретить Ххешуша. Вчера Ххешуш был пьян и драчлив, но сегодня дела могли обернуться иначе – не исключалось, что он признает собрата по разуму и ремеслу. Судя по нищей одежонке и кличке, означавшей «Дырка в заднице», Ххешуш не процветал, а у Эрика, кроме блокнота с эскизами, имелись и другие аргументы в пользу крепкой дружбы – скажем, набитый платиной пенальчик.

Он вышел в коридор, где, перебирая паучьими лапками, маялся под дверью робот-уборщик. Запустив его в комнату, Эрик направился вниз, в холл с картиной морской охоты, и там нос к носу столкнулся с Шошиным. Военный атташе был при полном параде: темно-коричневый, шитый золотом мундир, за поясом – перчатки тонкой кожи, слева у бедра ножны с кортиком, справа – бластер в кобуре. Он с задумчивым видом брел в сторону кухни.

– Здравствуйте, Павел, – вежливо произнес Эрик. – Над чем размышляете?

Ответив воинским салютом, коммандер пояснил:

– Над протоколом вручения презента. Для Вардана и Ричарда дар тяжеловат, на меня свалили. Их дело – разговоры, а мое – так поднести, чтобы рука не дрогнула.

– Что за подарок? – Эрик округлил глаза. – Сундук с сокровищами?

– Нет. Историческая реликвия. – Шошин ухмыльнулся и добавил: – Вещь огромной культурной ценности.

– А можно... – начал заинтригованный Эрик.

– Нельзя. Запаковано и опечатано на Земле. Не будьте столь любопытны, юноша.

Миновав внутренний дворик, утопавший в зелени, они перешагнули порог кухни – или камбуза, как называл это помещение Петрович. Абалаков сидел здесь, угощался кофе с рогаликом и неторопливо, с самым серьезным видом, рассказывал Паку и Харгрейвсу, как вчера они с Эриком побили дюжину хапторов или, возможно, две – кто их считал, этих рогатых придурков! В самых драматических местах Петрович делал паузу, гладил сенсор кухонного автомата и, подхватив очередной рогалик, макал его в кофе и отправлял в рот. После этого его речи становились неразборчивы.

Шошин нацедил себе чашку, сел к столу и начал пить мелкими глотками, стараясь не закапать мундир. Харгрейвс тоже облачился в униформу Дипкорпуса и выглядел очень внушительно: воротник с золотыми листьями охватывает крепкую шею, на обшлагах и груди тоже золото, в темной шевелюре – обруч с блестящим зраком панорамной голокамеры. Марсель и Петрович, как и Эрик, были одеты по-домашнему, в шорты и майки.

Абалаков рассказывал, Шошин, Дик и Марсель внимательно слушали, а Эрик молчал. Что бы там вчера ни случилось, в устах Петровича события приобретали эпический размах, и Эрик уже почти верил, что все произошло именно так, а не иначе: не под столом они сидели, а бились, как львы, с подвыпившим сбродом, укладывая хапторов на пол штабелями. Лично он одолел семерых и взялся уже за восьмого, когда буяны устрашились и сбежали – то есть не сбежали, а уползли к дверям среди обломков табуретов и столов. Тут вошел Шихерен’баух и от души им добавил, а потом...

– Погоди, Иван Петрович, – Пак повернулся к Эрику, – я про лошадей хочу спросить. Про тех, что на рисунке.

– Это не лошади, а книхи, – уточнил Эрик, прихлебывая кофе.

– Пусть книхи... Рисунок в самом деле хорош?

– Очень неплох. Есть запись, можешь взглянуть.

– Но ведь не рисунок важен, а художник, – сказал Марсель. – В мире хапторов это беспрецедентное явление! Ты будешь его искать?

– Разумеется. Сегодня же отправлюсь в город, один или с Иваном Петровичем, если он не занят. – («Не занят», – буркнул Абалаков.) – Найдем тот кабачок, где на стене картина. Его содержатель обещал...

– Что обещал? – Харгрейвс с ехидной усмешкой покосился на Петровича. – Что он мог вам обещать? Вы устроили пьяный дебош в его заведении, разогнали клиентов, поломали мебель... Да он вас на порог не пустит!

– Еще как пустит! – возразил Петрович. – Ну, пошумели слегка... ну, разбили пару табуреток... Так все оплачено с царской щедростью! Провожали нас как дорогих гостей! Спроси у Хрена, он подтвердит! Он...

Щелкнул вокодер внутренней связи.