Миссия Икара

– В любой борьбе, – начал Кендрик свой мастер-класс громким голосом, – в классической и в вольной, в любых национальных единоборствах различают… – Он подскочил к лохматому. – Что различают? – выкрикнул Эван. – Захват и бросок, дуралей! Вот так – захватил за правую кисть, вывернул ее, бросок через себя и мордой о табуретку. Все видели?

Лохматый лежал ничком на полу и не двигался.

– Теперь завершающий удар по позвоночнику… Нейтрализующий. Длительно нейтрализующий… – Кендрик с силой пнул патлатого. – Отдохни, полежи. – Он еще раз пнул его по коленной чашечке. – Я – это я! – закончил Кендрик показательное выступление.

– «Я – это я», видите ли! – передразнил Эвана молоденький парнишка с заячьей губой. – Наслышаны мы о тебе…

– Наслышаны, это точно! – вмешался пожилой террорист с волнистыми волосами. – Охранники прямо зашлись от гордости, объявили на всю камеру, мол, поймали Амаля Бахруди, самого Бахруди. Но лично я не вижу ничего особенного. Явился… Заждались мы тут тебя.

Кендрик покосился на дверь. Толпа заключенных не переставая галдела.

– Меня прислали в Маскат с важным заданием. А я вот попался! Надо хорошенько подумать, как поступить, что предпринять.

– Ты нас на понт не бери! – сказал тонкогубый террорист, от которого несло мочой. – Сдается мне, что ты провокатор. Думать ему, оказывается, мешают, а сам так и зыркает… Выискиваешь, кого поставить к стенке первым?

– Не так громко, дурила! Будто мне больше делать нечего. – Кендрик повернулся и направился к окну, забранному в решетку из толстых железных прутьев.

– Не так быстро, умник! – донесся до него хрипловатый голос, едва различимый среди гвалта.

Кендрик оглянулся. К нему шел коренастый бородач.

– Это ты меня умником назвал? – спросил он, чтобы что-то сказать.

– Тебя, хотя ты мне и не по нраву. Ты почему нас унижаешь? Ишь какой умный выискался!

– Да, я умный! Мне это многие говорили, – хмыкнул Эван. Он подошел к окну и взялся обеими руками за решетку.

– Повернись! – приказал бородач.

– Повернусь, когда захочу, – отозвался Кендрик.

– Ну-ка! – Бородач хлопнул Эвана ладонью по левому плечу.

Острая боль заставила Кендрика задержать дыхание.

– Руки! – заорал он погодя. – Не дотрагивайся до меня, а не то перекрою тебе морду!

Бородач убрал руку и даже попятился. «Этот точно не лидер!» – подумал Кендрик.

– Ты странный какой-то, – сказал бородач. – Не похож на нас ни разговором, ни повадками.

– Я вращаюсь в кругах, где таким, как ты, нет места. Да ты и не сумеешь, а туда же… К примеру, кто тебе дал право судить о моих повадках? Тебя кто-либо просил об этом? Ты хоть знаешь, кто я?

– Говнюк ты голубоглазый! – выкрикнул пожилой террорист с волнистыми волосами. – Амаль Бахруди он, видите ли… Шпион ты! Из Восточного Берлина в Маскат пожаловал… Голубоглазый враль.

– У меня дед по матери – европеец, ясно? Обзываешь меня, а ведь понятия не имеешь, что при нынешнем уровне науки и техники поменять цвет глаз хоть на неделю, хоть на две ничего не стоит!

– У тебя, похоже, на все есть ответ! – заметил бородач. – Врун ты, каких мало! Кто все время врет, для того слова ничего не значат.

– При чем тут слова, если под угрозой моя жизнь? – заметил Эван, переводя взгляд с одного террориста на другого. – У меня, например, нет намерения с нею расставаться.

– Что, смерти боишься? – спросил с вызовом молоденький парнишка с заячьей губой.

– Помолчал бы лучше! Чего ее бояться, если она – короткий миг, за которым следует воскресение, но вот мысль о том, что не сделаю то, что должен, обязан, страшит меня.

– Тут ты прав! – кивнул пожилой заключенный. – Для истинного мусульманина смерть – это соединение с Аллахом, но если за гробом ничего нет, то от такого сознания легко прийти к вседозволенности.

Кендрик бросил на него быстрый взгляд.

– А я хочу к сказанному тобой добавить вот что. – Он выдержал паузу. – Чтобы найти с человеком общий язык, не обязательно показывать ему свои зубы. Всем ясно, что я имею в виду?

– Опять слова, – заметил бородач. – А о каком деле идет речь? Что ты обязан сделать? Раз уж мы такие неотесанные, почему бы тебе не просветить нас?

– Сначала мне нужно кое-кого найти. Их-то я как раз и собираюсь ввести в курс дела.

– А я думаю, ты должен ввести в курс дела меня, – заявил бородач.

– Думай! Думать не вредно! – громко сказал Кендрик. И добавил, понизив голос: – Неужели не понимаешь, в чем дело? Это надо же быть таким тупым!

– Сам ты тупой! – раздался голос патлатого, которого Эван вырубил минут десять назад.

Кендрик оглянулся. Патлатый вскинул левую руку. Этот жест послужил своеобразным сигналом. Камера пришла в движение. Часть арестантов заголосила нараспев суры из Корана, остальные набросились на Кендрика, повалили и стали бить, зажав ему рот. «Неужели конец?» – мелькнула мысль.

– Хватит! – раздался спустя какое-то время чей-то строгий голос. И Эван мгновенно получил передышку. – Снимите с него рубаху! – приказал тот же самый голос. – Дайте-ка мне взглянуть на его шею! Говорят, там есть шрам.

Эван замер. Сейчас ему придется совсем туго! Нет у него на шее никакого шрама.