Миссия к звездам

— Естественно, зная о его последнем местопребывании, я спросил у него, что тут было, и узнал, что он ничего не помнит о том, что случилось с ним до того, как он проснулся в вашем кабинете на кушетке и увидел этот тюрбан и всю эту пакость вокруг.

Полковник нагнулся и осторожно кончиком пальца прикоснулся к голубоватой жидкости. Потом, по всей видимости, убедившись, что она безвредна, он поднес палец к лицу и обнюхал его. Потом неприятно поморщился.

— Наверное, это кровь инопланетянина, — высказал он предположение. — Но несет же от нее!..

— Какого еще инопланетянина? — спросил Карр. — Послушайте, господа, о чем…

Тут его прервали: из устройства в головном уборе Ксилмера послышался голос на чистейшем английском языке:

— Мы записываем ваш разговор, и похоже, с нашим агентом случилось какое-то несчастье.

Вентворт быстро шагнул вперед.

— Вы слышите меня? — спросил он.

— Дайте нам точное описание состояния, в котором находится сейчас наш агент, — продолжал голос.

— Мы не против сотрудничества с вами, — твердым голосом заявил Вентворт. — Но взамен нам хотелось бы получить от вас кое-какую информацию.

— Мы находимся от вас всего в трехстах тысяч миль. Вы сможете увидеть нас менее, чем через час, и если только ваши объяснения не окажутся удовлетворительными, то мы уничтожим вашу лунную базу! А теперь быстро отвечайте!

Их всех словно окатило ушатом холодной воды, но сомневаться в том, что эта угроза будет выполнена, не приходилось. Один из стоявших у дверей людей воскликнул:

— О Господи!

После длинной и напряженной паузы Вентворт ровным, спокойным голосом описал все, что осталось от Ксилмера.

Когда он закончил, голос произнес:

— Ждите!

Прошло по меньшей мере три минуты, когда голос продолжил:

— Мы должны точно знать, что произошло. Допросите доктора Карра.

— Меня? — переспросил ошарашенный Карр; едва ли этот возглас прозвучал громче, чем хриплый крик.

Вентворт зашипел на него, призывая молчать, потом взмахом руки показал людям у двери, чтобы те покинули комнату, после чего кивнул Деновичу и Карру.

— Вытрясите из него всю правду! — шепотом приказал он Деновичу, затем на цыпочках вышел из кабинета и направился к телефону, находившемуся во второй комнатке русского психиатра.

Поворачиваясь к Деновичу, Карр расслышал, как англичанин приглушенным, но озабоченным голосом отдал распоряжение о введении режима высшей степени тревоги. С трудом заставив себя перестать прислушиваться к словам полковника, он внимательно посмотрел на Карра.

— Доктор, — начал он, — какое воспоминание осталось в вашей памяти последним?

Американский психолог сглотнул, словно в горле застрял какой-то неприятный комок, и это было не просто уловкой с его стороны. Потом он спросил:

— Как долго я уже нахожусь на лунной базе?

И тут русского психиатра словно бы озарило. «Ну разумеется, — подумал он, — он и в самом деле не помнит ничего после того, как началась первая фаза проявления его ЭСО».

Денович тут же припомнил вопрос, заданный всего несколько минут Карром, — не болен ли он. «Конечно, — снова подумал Денович. — Он, наверное, считает себя душевнобольным».

Он встал. При этом его сотрясала дрожь, когда он думал о тех возможностях, которые открылись бы в случае установления такого диагноза, и попытался представить себя на месте Карра.

Он мгновенно понял, в чем состоит вся сложность положения Карра. Американский психолог признается русскому коллеге в том, что, по его мнению, он сошел с ума!

— Доктор, почему вы решили, что помешались? — тихо спросил Денович.

Карр сразу не ответил, но психиатр продолжил давить на него:

— На кон поставлены наши жизни. Вы не должны уходить от ответа!

Карр вздохнул и ответил:

— У меня возникли параноидальные симптомы. — Голос его внезапно стал плаксивым.

— Поподробнее! И побыстрее!

Карр неуверенно улыбнулся.

— Это и в самом деле очень серьезно. Проснувшись, я стал воспринимать сигналы.

— Сигналы?

— Все на свете имеет какое-то значение.

— Ах, вот оно что! — воскликнул Денович и добавил: — Например?

— Ну, вот я гляжу на вас, и вы представляетесь мне просто скоплением… э-э… отдельных выразительных сигналов. Даже поза, в которой вы стоите, является своеобразным посланием.

Денович был сбит с толку. Описываемое Карром вполне походило на обычную паранойю.

«Какова же эта знаменитая вторая стадия цикла ЭСО, если первая, он вынужден был это признать, была достаточно убедительной?»

Тут он взял себя в руки.

— Продолжайте! — обратился он к Карру.

— Ну… — начал было тот, но потом замолчал, беспомощно глядя на собеседника. — Ну, взять хотя бы ваши пульсации!

Запинаясь, он пояснил: Денович видится ему огромным клубком энергетических цепей, испускающих серию сигналов.

Карр смотрел на русского — и воспринимал сигналы, поступавшие с обнаженных частей его тела. И даже больше: его взгляд проникал сквозь кожу; он видел внутреннюю атомную структуру — крошечные золотистые шарики, (миллиарды на один кубический миллиметр), пульсирующие и испускающие сигналы, связанные…