Миссия к звездам

Ощущение мрачной атмосферы смерти медленно покидало меня, но зато снова стала тревожить мысль: «Действительно ли Джозеф Мэйнард вернулся домой 18 мая 1904 года? Если нет, то к кому тогда относится запись от 19 мая, сделанная в дневнике моего дедушки?». Эта запись содержала одно предложение:

«Был сегодня днем на похоронах и снова разговаривал с Мариэттой».

«Снова разговаривал»! Вот и все, что там было написано. И поскольку именно я разговаривал с ней в первый раз, то выходит, мне и присутствовать завтра на похоронах?

Вечер я провел, читая дневник, в поисках слова или фразы, которая подтверждала бы, что дело обстоит именно таким, каким я его себе представляю. Хотя я так и не нашел ни единого упоминания о путешествии во времени, но это казалось вполне естественным, решил я после долгих размышлений. Что, если дневник попадет не в те руки?

Я дошел до записи, где сообщалось о помолвке Джозефа Мэйнарда и Мариэтты Колдуэлл. А чуть позднее я наткнулся на дату, ниже которой было написано: «Сегодня женился на Мариэтте!» И тут я, весь покрытый потом, отложил дневник в сторону.

Весь вопрос заключался собственно в том, если во всем этом участвовал именно я, тогда как же быть с настоящим Джозефом Мэйнардом? Что, если единственный сын моих дедушки и бабушки погиб где-то далеко на одной из американских границ, и об этом не узнали жители его родного городка? Сперва это показалось мне самым правдоподобным объяснением.

Я отправился на похороны. И теперь отпали последние сомнения: именно я и был единственным Мэйнардом, присутствующим на похоронах, если не считать моей умершей прабабушки.

Впоследствии я переговорил с адвокатом семьи и официально вступил во владение наследством. Я сказал, чтобы он купил акции на землю, которые спустя пятьдесят лет дали нам с матерью возможность отказаться от сдачи комнат внаем.

Потом мне предстояло поспособствовать рождению собственного отца.

На удивление непросто оказалось завоевать сердце Мариэтты и жениться на ней — особенно для человека, который знал наверняка, что брак этот в любом случае должен состояться. У нее уже был один ухажер, молодой парень, которого бы я с радостью задушил, и не раз, будь на то моя воля. Он умел заговаривать глаза девушкам, но за душой не было ни гроша. Родители Мариэтты тоже были настроены против него, но девушку, похоже, это не сильно беспокоило.

В конце концов, поскольку я не мог позволить себе отступиться, я решил сыграть не совсем чисто. Встретившись с миссис Колдуэлл, я сказал ей, что мне надо, чтобы она начала поощрять Мариэтту выйти замуж за моего соперника, отпуская при этом критические замечания относительно меня. Пусть все время подчеркивает, что я ненадежный тип, в любой момент способен сорваться с места и укатить к черту на кулички, забрав Мариэтту с собой, и один лишь Господь знает, какие трудности и лишения придется тогда испытать ей.

Как я и подозревал, в глубине души Мариэтта жаждала приключений. Не знаю, насколько в том была заслуга ее матери, но неожиданно Мариэтта стала относиться ко мне более благосклонно. Я настолько увлекся ухаживанием за ней, что из головы совсем вылетели мысли о существовании дневника. После того, как мы обручились, я пролистал его, и оказалось, что записи в нем и все происшедшее со мной на самом деле полностью совпали.

От всего этого становилось как-то не по себе. И когда Мариэтта назначила день свадьбы, и он совпал с тем, что был записан в дневнике, я в своих фантазиях пошел еще дальше и самым серьезным образом задумался о своем нынешнем положении. Если все останется так, как сейчас, то тогда я окажусь своим дедушкой. А если нет? Что тогда?

Пытаясь ответить на этот вопрос, я добился лишь того, что мысли мои окончательно запутались. Однако я приобрел дубликат старинного дневника в кожаном переплете, слово в слово переписал туда все записи из старого дневника и положил его под нижнюю дощечку часов. Полагаю, что это на самом деле был один и тот же дневник, ведь я спрятал именно тот дневник, который, скорее всего, я впоследствии и обнаружил.

Мариэтта и я справили свадьбу в тот самый день, как это и было запланировано, и вскоре нам стало ясно, что мой отец родится тогда, когда ему положено, — хотя, конечно, Мариэтта понимала это в несколько ином смысле.

В этом месте Мэйнарда прерывают.

— Следует ли нам понимать, мистер Мэйнард, — ледяным тоном начинает какая-то женщина, — что вы действительно женились на этой бедной девочке и что сейчас она ждет ребенка?

— Все это случилось в начале двадцатого века, — миролюбиво сказал Мэйнард.

Лицо женщины пылает от негодования.

— Мне кажется, это самая отвратительная история, которую я когда-либо слышала!

Мэйнард окидывает гостей насмешливым взглядом.

— А что думают остальные? Неужели и вы считаете, что человек не имеет никакого морального права поспособствовать собственному рождению?