Миссия, люди и я. Уроки бывшего командира отряда «Дельта»

Я уже больше часа торчал среди зарослей манзаниты. (1) Пробираться среди этих толстых, как веревка, переплетенных стволов, растущих до высоты в десять-двадцать футов (2), было сродни плаванию в море из тысячи вил. Извиваясь, корячась, а иногда и переползая, я просто не мог найти выход из бесконечного лабиринта переплетающихся зарослей. Мое подсознание, отягощенное семидесятипятифунтовым рюкзаком (3) за спиной и перегруженное самопроизвольным ограничением времени в голове, пыталось выстроить убедительные аргументы в пользу безнадежности ситуации. Если я не выберусь отсюда в ближайшее время, у меня не будет ни времени, ни сил, чтобы добраться до своей конечной точки. Я быстро отбросил эти мысли, вспомнив слова одного из моих наставников, сказанные мне перед моим прибытием: «Никогда, никогда не сдавайся». Мне нужно было найти выход из зарослей.

Заключительная фаза процесса отбора в отряд «Дельта» носила вполне подходящее название — «Фаза стресса». [2] Ушло уже более половины людей, которые вместе со мной несколько недель назад начинали отборочный курс. В начале этого заключительного испытания курса, нам было приказано упаковать рюкзак весом не менее семидесяти фунтов и приготовиться к долгому переходу через Аппалачи. [3] Никаких указаний относительно того, как долго будет продолжаться марш или в течение какого времени нам надо будет его осуществить, нам не сообщили.

Для меня «Фаза стресса» началась в полтретьего ночи, когда в полной темноте меня сбросили на грязную тропу среди гор (это тоже самое, что и нигде). Один из сотрудников «Дельты» вручил мне листок бумаги с прямоугольными координатами и произнес: «Найди маршрут к следующей точке встречи и получи все указания от инструкторов». [4] Да, и еще добавил: «Не опаздывай и не будь налегке».

В прежние дни среди моих товарищей по отбору ходили слухи, что общая протяженность марша составляет от сорока до пятидесяти миль (4) и что мы должны преодолеть это расстояние менее чем за семнадцать часов, иначе провалим отбор. Я не верил своим ушам, — казалось просто нереальным, что после всего, через что мы уже прошли, они заставят нас передвигаться так далеко и так быстро, с таким весом у нас за спиной. Предыдущие недели отборочного курса состояли из серии круглосуточных маршей на большие расстояния с одновременным выполнением заданий по ориентированию в одном из самых суровых и труднодоступных районов Аппалачей. С каждым днем вес рюкзаков и сложность местности увеличивались, в то время как негласные нормы времени для выполнения задач соответственно уменьшались. [5] На маршрутах большинство из нас падали, выворачивали конечности и несколько раз терялись. Наградой за выживание была «Фаза стресса».

На протяжении последних пятнадцати часов я двигался, ориентируясь, через ущелья, усеянные валунами, густо поросшие лесом горы и кишащие насекомыми болота, успешно находя маршрут от одного пункта встречи к другому. В каждом пункте порядок действий был один и тот же — осмотр сотрудником «Дельты», получение новых координат по карте, а затем отправление на поиски моего следующего пункта назначения. К середине дня я уже начал верить, что слухи о сорока-пятидесяти милях — это реальность, и такое реальное расстояние, наряду с неопределенностью во времени, начало сказываться на мне.

Физическая и умственная выносливость были моими сильными сторонами. В последние три недели я был уверен, что передвигался так же далеко и так же быстро, как и все остальные участники курса. Но мое прошлое марафонца и триатлониста начало превращаться из благословения в проклятие. То же самое поджарое, способное к тяжелой работе, телосложение, которое до сих пор позволяло мне выживать и давать результаты, начинало оборачиваться против меня: я истощался.

Лучший способ справиться с болью — это обмануть свой мозг. Это как раз за следующим поворотом; я почти закончил; ладно, наверняка следующий, — уговаривал я сам себя. — Если я только смогу выбраться из этого бесконечного лабиринта зарослей и добраться до вершины горы, я смогу добраться до своей последней точки. Я должен что-то сделать — ведь всегда есть способ.