Миссия, люди и я. Уроки бывшего командира отряда «Дельта»

— Возьмите меня с собой в Северо-Западную пограничную провинцию, я найду его.

— И как же? — спросил я.

— Вы должны задавать правильные вопросы и следовать советам, — ответил он мне. Он был тверд как скала — никаких дерганий.

В свое время психологи, работавшие на американское правительство, разработали простое мнемоническое правило для описания основных мотиваторов людей, готовых предать свою страну или организацию, в которой они работают. Оно было выработано на основе сотен исторических примеров за последние пятьдесят лет (включая Олдрича Эймса, самого известного «крота», когда-либо проникавшего в недра ЦРУ) (8). Этот принцип, известный под названием «Мышь», означает деньги, идеологию, принуждение и эмоциональное возбуждение. (9) Иногда идеологию подменяют интриги. Из показаний захваченных в плен товарищей Али Мохаммеда по «Аль-Каиде» было известно, что им двигали не религия и не деньги. Мы также знали, что на него не оказывалось никакого давления ни со стороны Соединенных Штатов, ни со стороны «Аль-Каиды». Так что же тогда побудило его работать на обе стороны в виде фальшивого двойного агента?

Когда я сидел напротив него и слушал, до меня начало доходить, что его жизненный опыт привил ему совершенно иной набор ценностей и убеждений, чем у меня. Он небрежно рассказывал о том, как обучал боевиков «Аль-Каиды» совершению террористических актов, и тут же плавно переходил к объяснению своей готовности работать агентом под прикрытием, чтобы проникнуть и захватить тех же террористов. Я начал понимать, что он обладал тем, что иногда называют «моральной гибкостью» —качеством, обычно встречающимся у закоренелых преступников, киллеров и экономических мошенников. Мохаммед был человеком, который мог рационализировать почти любое свое поведение, обосновывая его обстоятельствами текущего момента, которые для него были гораздо важнее, чем обычные различия между добром и злом или правдой и ложью. В остальном же он не так уж сильно отличался от меня и многих других парней, с которыми я работал. Он был авантюристом, генетически зависимым от острых ощущений, вызываемых как охотой, так и погоней, и одновременно индивидуалистом, тем, кто проявляет большую независимость в мыслях и действиях.

Точки начали сливаться в единый узор. Он говорил с благоговейным почтением, постоянно упоминая о тайных организациях и секретных миссиях. Он редко упускал возможность отдать дань уважения секретным агентам, и выразить свое восхищение ЦРУ и ФБР — теми организациями, которые он называл «всемогущими». И тут меня осенило. Это была недостающая часть головоломки Али Мохаммеда.

Чем больше я слушал то, что он мне рассказывал, и чем больше я размышлял об этом в контексте его жизненного пути, тем больше я понимал, что реальная или предполагаемая интрига, волнение и приключения, присущие становлению секретного агента США, являлись общей красной нитью, которая вплеталась в его модель, казалось бы, необъяснимого жизненного поведения, а его моральная гибкость была тем качеством, которое позволяло ему делать это так эффективно.

Он не был фанатиком, как справедливо полагали его собратья из «Аль-Каиды». Он также не был двойным или тройным агентом, как это до сих пор пропагандируется в большинстве книг, документальных фильмов и устоявшихся взглядов. Вместо этого Али Мохаммед был авантюристом и индивидуалистом, с определенной моральной гибкостью, который верил, что, сохраняя свои возможности в качестве террориста, он повысит свою ценность, и соответственно, увеличит свой потенциал стать секретным агентом американским спецслужб. Сегодня его допрашивали в ФБР, а на следующий день игнорировали. Сегодня ему поручили вести наблюдение за посольством в Найроби, а на следующий день ему доверили ключевую информацию о лидерах «Аль-Каиды». Он перестраховывался и развивал ситуацию на обоих фронтах, надеясь найти варианты, которые позволят ему проложить свой жизненный путь. Это была своего рода продвинутая версия того же самого поведения с пряжкой ремня, которое он продемонстрировал в Форт-Брэгге, надеясь, что, возможно (только возможно!), его верительные грамоты как террориста-инсайдера найдут признание у его американских кураторов и он пройдет обряд посвящения в секретные агенты.

В конце концов, Али Мохаммеду так и не представилась возможность стать американским агентом, а без этого у него не оставалось другого выбора — он выбрал единственный доступный ему вариант, вариант работать на «Аль-Каиду». Животное без клейма принадлежит первому человеку, который ставит на него клеймо.