Миссия на Маврикий

– Ну нет, так далеко я не захожу. У нас разные мнения о том, что есть порядок на корабле, конечно... Нет, я скажу тебе одну вещь, из-за которой я не могу на него полагаться. Этот русский шлюп. Он, конечно, был бы тем еще подарочком для любого. Адмирал очень хочет избавиться от него, но отпустить русских – нет, такую ответственность он на себя брать не хочет! Но и объявлять русских пленниками он тоже не торопится – ведь среди прочего их придется кормить – за его счет, если правительство не утвердит его решение. И вот он заставляет русского командира дать слово не бежать, а с другой стороны – просто выживает Головнина в море, отказывая ему в провианте. Денег у Головнина нет, и местные купцы отказываются принимать чеки, подписанные в Петербурге. Идея в том, что, в конце концов, Головнин нарушит слово и исчезнет ненастной ночью, когда задует норд-вест. Для иностранца его слово ничего не значит, говорит адмирал со смехом и интересуется, почему тот не сбежал еще полгода назад – он, де, ждет – не дождется, когда русских снимут с его шеи. Он говорит об этом, как о само собой разумеющемся, без всяких колебаний – такой умный способ прикрыть себя. У меня душа в пятки уходит при мысли о таком начальнике.

– Да, я замечал, что некоторые в преклонном возрасте совершенно теряют чувство чести, – задумчиво проговорил Стивен, – и позволяют себе куда как странные действия. Что еще гнетет тебя? Корбетт, полагаю? Это тот случай, когда цербер сгрыз изнутри человека.

– Так и есть, он просто работорговец. Обращаю твое внимание, мне нечего сказать против его отваги, он доказывал ее много раз. Но по моим заметкам его судно на самом деле в отвратительном состоянии. Изрядное старье, к тому же всего лишь двенадцатифунтовки. И при всем этом нам без него не обойтись.

– А что ты скажешь о командире «Сириуса»?

– Пим? – лицо Джека просветлело. – Ох, как бы я желал иметь еще троих Пимов и столько же «Сириусов»! Он, может, и не сияющий феникс, но он из того сорта людей, который мне нравится – три Пима – и у тебя будет настоящее братство. Имея трех Пимов мне никого не надо принуждать действовать так, как нужно. Или, на крайний случай, три Элайота, хотя он не задержался с нами. Больше – это был бы уже перебор. Кажется, он собирается уволиться по здоровью, как только сможет. Если это так, мне придется до предела ублажать Корбетта и Клонферта. Потому что без хорошего взаимопонимания на эскадре ей лучше вообще не высовываться из порта. Уж как мне добиться этого с Клонфертом – понятия не имею! Ясно, что без крайней нужды я не собираюсь вставать ему поперек клюзов, но ведь с этим чертовым делом с его женой я уже практически так и поступил. Он ужасно возмущен, отказался от моего приглашения – слыханное ли дело! Независимо от прошлых стычек – так их и не было! Странный это случай, Стивен. Когда мы говорили о нем недавно, я не хотел говорить, что сомневаюсь в его поведении – ужасная штука сказать такое о человеке. Но ведь я действительно сомневался, и не я один! Однако, может быть, я был не настолько мудр, как полагал, хотя он и смотрится, как ярмарочный хлыщ, да и его корабль тоже. Но ведь он неплохо продвинулся на Средиземном с адмиралом Смитом.

– Это оттуда он привез свою звезду? Что-то мне не попадался на глаза приказ о награждении.

– Да, туркам требовались офицеры, но на них смотрели как на диковинку и мало кто из офицеров просился на их службу, собственно, лишь Смит да Клонферт. Но он неплохо показал себя – несколько вполне достойных рейдов и смелых прорывов числятся за ним уже и в этих водах. Он их неплохо знает, да и лоцман он прирожденный. Осадка у «Оттера» мизерная, меньше, чем даже у «Нереиды», поэтому он может свободно ходить среди рифов, а если верить адмиралу Берти – он может потягаться с Кохрейном в игре на нервах противника.

– Да, я уже наслышан о его предприимчивости и о возможности его корабля подходить к самому берегу. Несомненно, мне придется с ним общаться время от времени при высадках и уходах с побережья. Но ты говорил о наших шансах. Какими они тебе кажутся в настоящее время?

– Если просто смотреть по соотношению кораблей и орудий и только с точки зрения чисто морских баталий – все скорее против нас. А если еще учесть, что мы будем за две тысячи миль от наших баз, а они – в своих водах, протяни руку и возьми все, что требуется, ну, можно сказать, что отношение сил – где-то три к пяти. В Канале или в Средиземном я бы посчитал их равными, поскольку в тех водах мы все время в море, а они киснут в портах. Но тут их тяжелые фрегаты в плаваниях уже чуть не год – куча времени для подготовки сплаванного экипажа умелыми офицерами, а французские офицеры не из худших. Но все это гипотезы – слишком много в уравнении неизвестных. Я, скажем, не знаю ничего об их капитанах – а ведь от них зависит все. Увидев их в море хоть раз, я бы мог установить соотношение наших сил гораздо точнее.

– Потому что тут же устроил бы мордобой?

– Нет. Достаточно увидеть их один раз, хотя бы только мачты.