Миссия пилигрима

Так вот, тот султан был мягким и весьма великодушным правителем, поэтому как-то однажды подарил свободу многим из своих рабов. Среди этих рабов был один негр по имени Юсуф, отличавшийся острым умом и необыкновенной смелостью. Став наконец свободным человеком, Юсуф вскоре поступил на службу в султаново войско, где быстро возвысился и был произведен в каиды[14]. В этом пока нет ничего особенного, можешь ты возразить мне. Существует немало хороших солдат, и почему добросовестный воин не может быть чернокожим? Однако случай с Юсуфом особенный. Дело в том, что благодаря всенародной любви ему удавалось сохранять свой пост более пятидесяти лет. За это время сменились три султана, и каждый из них оставлял Юсуфа в его должности.

Потом на трон взошел новый правитель, и в первый же год его власти каида оклеветали. Его завистники обратили внимание султана на несметные богатства, скопившиеся в доме Юсуфа. Они поклялись именем Аллаха, что такие сокровища могли быть собраны исключительно путем шантажа, подкупа или даже расхищения дворцовых ценностей.

Султан призвал к себе Юсуфа и рассказал ему, в чем того обвиняют. Каид заявил, что ни в чем не виновен и его совесть чиста. Однако посеянные в душе правителя зерна недоверия дали всходы, и султан не слишком любезно напомнил Юсуфу, что тот когда-то был рабом и как таковой ничем не владел. Владыка приказал каиду отделить добытое обманом богатство и сверх того все, что полагается ему, султану, от состояния, нажитого честным путем.

— Будет исполнено, мой повелитель, — ответил Юсуф с низким поклоном. — Я тотчас выполню твое пожелание.

После этого он пошел в конюшню, снял свои дорогие одежды и облачился в убогую одежду бедняка. Затем начал очищать стойло от навоза.

Некоторое время спустя султана стало одолевать нетерпение, и он приказал отыскать Юсуфа. Каково было удивление владыки, когда вскоре каид предстал перед ним в нищенском одеянии.

— Что все это значит?! — возмутился султан.

— О господин, — ответил Юсуф, — ведь ты повелел отделить мое имущество от твоего. Но мое имущество — это всего лишь то, что я ношу на себе. Только эта одежда была на мне, когда твой высокочтимый предпредпредшественник купил меня, и, строго говоря, даже она принадлежит не мне, а тебе — наместнику Аллаха на земле. Как же я мог отделить свое имущество от твоего? Разве я не по-прежнему всего лишь твой раб? Поэтому прикажи своим управляющим забрать все, что было нажито мною за всю мою жизнь. Это твое законное достояние…

— Ну, — заключил хабир, — ты можешь догадаться, чем закончилась эта история. Султан был крайне растроган поведением своего каида и поступил как великодушный человек. Он вернул Юсуфу должность при дворе и все его состояние. — Хаджи Абдель Убаиди улыбнулся. — Так что, как видишь, в Фесе не всегда сразу отрывают голову. Совсем наоборот. Люди здесь гостеприимны, как нигде в мире. Там, впереди, у тех беленных известью домов, нас ожидает прохладная вода.

Хабир оказался прав. Поравнявшись с первой хижиной, они увидели, что на каменном выступе стоит большая амфора со свежей водой, рядом — ковш, а на глине нацарапаны слова Maah el-sabil, «вода праведного пути».

— Вот видишь, лучшей награды в конце долгой дороги и не придумаешь, — заметил он, обращаясь к Рабии.

Он дал сигнал каравану остановиться, и, свесившись со спин верблюдов, хабир и девушка поочередно зачерпнули ковшом воды и выпили. После них, выстроившись в длинную очередь, подходили утолять жажду погонщики, а потом по команде предводителя каравана и рабы получили свою долю.

Они двинулись дальше. Рабия была поглощена своими мыслями, из головы у нее не шла история с Юсуфом. Не доехав сотни шагов до ворот города, она вдруг сказала:

— Султан, помиловавший своего каида, был великодушным человеком. А ты, мой будущий супруг, повел бы себя так же?

Хабир оторопел. Об этом он никогда не задумывался. Поглаживая бороду, он с важностью произнес:

— Если человек верно служил пятьдесят лет, нельзя по первому навету плохо думать о нем.

— Я тоже так считаю.

— Но султан проявил мудрость и исправил свою ошибку. Он помиловал каида.

Рабия кивнула и собрала все свое мужество. То, что она решилась сказать, было ею тщательно продумано.

— А тебе не кажется, мой будущий супруг, что было бы так же мудро, если бы мы помиловали своих рабов?

— Что?! — Хабир решил, что ослышался. — Ты считаешь, мы должны их отпустить?!

— Да, это мое пожелание.

— Так-так, твое пожелание. — Предводитель каравана потемнел и не удержался от вопроса: — А не хочется ли тебе всего-навсего, чтобы твой коротышка Магистр ушел целым и невредимым?

Теперь, когда они начали этот разговор, Рабия осмелела:

— Рассказчик историй хорошо играет в шахматы, вот и все. Я тебе уже однажды сказала, что мне приятнее пить с тобой горячую мяту, чем сидеть с ним за шахматной доской. Это чистая правда.

— Хм-хм… — Хаджи Абдель Убаиди, похоже, был удовлетворен ее ответом. — И как ты себе все это представляешь?