Миссия России. Первая мировая война

Космин запоминает только, как он с ненавистью всей силой рук и корпуса бьет штыком в бок кому-то из убегающих и пытающихся стрелять. Тот, в серой шинели, без погон, оголтело вопит, заваливается в сторону. В Пазухина стреляет из тяжелого нагана невысокий, широкоплечий матрос, но Алексей пригибается, а распрямившись, бьет матроса прикладом в лицо. Брызги крови… Матрос с криком роняет наган и пытается бежать. Космин догоняет и бьет его прикладом в затылок. Тот падает лицом в землю, заливаясь кровью. От удара у Космина с переносицы слетает пенсне, и, болтаясь, повисает на шнуре.

«Оно теперь не к месту. Все видно», — успевает подумать Кирилл, и вслед за Пазухиным, бегущим левее, стреляет куда-то вперед, в толпу отступающих…

Батальон дроздовцев, атаковавший вдоль реки, первым ворвался в город. Офицеры перекололи штыками и перестреляли орудийную прислугу. Батарея красных замолчала. Где-то около вокзала еще бил их пулемет. Но к полудню красные и сторонники советской власти оставили город.

Офицерская рота, где служил Космин, остановилась и расположилась на отдых в домах близ городского сада. Люди после рукопашной схватки приходят в себя, перевязывают раны и пьют… У Космина слегка подрагивает под правым коленом и слегка дрожит правая кисть и пальцы. Он залпом выпивает стакан водки, поданный ему Алексеем, не закусывает…

Вооруженные до зубов пьяные офицеры и солдаты 1-й добровольческой бригады расхаживают по улицам Мариуполя. Отдельные отряды «отлавливают» большевиков и их сторонников. Без стука вламываются в дома, которые указывают им сторонники Белого движения, хватают людей, вызывающих подозрение, связывают за спиной руки, разрывают на них одежду, бьют в лицо, бьют сапогами в живот и ниже… Выталкивают, как скот, на улицу и уводят… Там, где идут такие «аресты», слышны истошные крики, матерная брань, вой и причитания женщин, плач детей…

Центральные улицы города — Мариинский бульвар, Екатерининская — полны горожанами, приветствующими и угощающими победителей. Звонят колокола на колокольнях. Свято-Никольский городской собор, городские храмы св. Георгия и св. Харлампия полны народу. Люди молятся. Врата храмов открыты. Внутри горят тысячи свечей. Перезвон колоколов. Русская Церковь и весь православный мир празднует Вербное Воскресенье. Народ гуляет. Гуляющих полупьяных мужчин, радостных, улыбающихся женщин с букетами вербы множество. Вербу с улыбкой и поздравлениями дарят освободителям — офицерам и солдатам. В центре города двухэтажные красивые дома оригинальной архитектуры. Окна распахнуты настежь. Пришло тепло. Солнце, середина апреля. Городской сад, набережная все полны народа. Ласковое синее море приветствует добровольцев 1-й русской бригады шумным прибоем и ласковым южным ветром. На центральных улицах общее ликованье сторонников Белого движения. Добровольцев осыпают цветами, поцелуями, угощают всем, что только хранилось в погребах, наливают и пьют вместе с ними.

— И впрямь Вход Господень в Иерусалим! — пьяно и торжественно восклицает Пазухин, закрепляя в петлице кителя веточку вербы.

«А ведь Христос вошел в Иерусалим, чтобы понести свой смертный Крест на Голгофу! И ведь знал об этом! Готовы ли мы идти на Крест?» — мелькнули мысли в пьяной голове Кирилла.

И вот публика в центре города затихает: ведут пленных, человек пятьдесят-шестьдесят, в разорванных рубахах или гимнастерках, без сапог. У многих сочится кровь из ран.

— К обрывам у берега ведут. Там закапывать легко, — тихо говорит кто-то.

Генерал Семенов — командир Сводно-стрелкового полка — подъезжает к офицерам верхом. Он тоже пьян. Это видно по нему.

— Желающие на расправу?! — громко и жестко спрашивает он.

В голосе его нотки беспощадной, хмельной злости.

«Что такое? Расстрел? Неужели?» — мелькает в голове Кирилла.

Он переглядывается с Алексеем. У того на лице холод и неприязнь.

«Да, все понятно: расстрел вот этих окровавленных людей с опущенными головами и руками», — осмысливает Кирилл.

Он оглядывается на офицеров роты…

«Кто же пойдет?!»

Но выходит человек пятнадцать. Идут, сопровождая пленных к берегу моря, щелкают затворами винтовок. Космин и Пазухин и еще с десяток офицеров торопятся вслед, хотят посмотреть.

Четверть часа, как одна минута. Они уже у берега. Долетело:

— Пли!

Сухой треск выстрелов, крики, стоны. Еще минута, и выстрелы смолкли. Кто-то из стрелявших возвращался с винтовкой на плече, поднимаясь по пологому скату. С кромки обрыва видно, что остальные добивают раненых штыками и прикладами. Эти люди сводят личные счеты с большевиками и советской властью. Пазухина — лихого кавалериста, героя-разведчика, что в атаке рассекал шашкой головы австрийцам, бил в бою врагу прикладом в лицо, трясет…Люди с ужасом всматриваются в исподний, отвратный, тошнотворный и кровавый лик разгорающейся российской братоубийственной войны…

Таким запомнился Космину Мариуполь. Там же у красных удалось отбить лошадей и посадить стрелковые пешие роты на подводы. Движение бригады на восток ускорилось.

* * *