Миссия Шута

Баррич вел себя неразумно, и я почувствовал, что Молли сердится и переживает за него. Она принесла ему воды, и я забеспокоился, когда она приподняла его, чтобы он мог напиться. Я тоже попытался попить из чашки, которую Молли поднесла к моим губам, но они потрескались, а еще у меня ужасно болела голова, и свет казался слишком ярким. Когда я оттолкнул руку Молли, ледяная вода пролилась мне на грудь, я вскрикнул и расплакался. «Тише, Неттл, успокойся», — уговаривала меня Молли, но у нее были такие холодные руки. Я не хотел, чтобы мать ко мне прикасалась, и чувствовал ревность Неттл, знавшей, что у Молли скоро будет еще ребенок. Я изо всех сил вцепился в рубашку Баррича, и он снова прижал меня к себе и принялся что-то тихонько напевать. А я спрятал лицо у него на груди, где до меня не мог добраться свет, и попытался заснуть.

Я так старался уснуть, что проснулся. Открыв глаза, я понял, что задыхаюсь, что я весь в поту и меня знобит. Но я никак не мог забыть ощущения своей сухой, горячей кожи и страшного сна, навеянного Скиллом. Укладываясь спать, я плотно завернулся в плащ, теперь же с раздражением отбросил его в сторону, мне казалось, будто он меня душит. Мы с Ночным Волком остановились на ночь на берегу лесного ручья. С трудом передвигая ноги, я добрался до воды и напился. Подняв голову, я увидел, что волк сидит неподалеку, сложив хвост аккуратным кольцом вокруг лап, и смотрит на меня.

— Он уже понимал, что я должен был их найти. Мы двинулись в путь той же ночью.

— И ты знал, где их искать?

— Нет, — покачав головой, ответил я. — Кроме того, что, покинув Баккип, они поселились неподалеку от города под названием Кейплин-Бич, я ничего не знал. А еще я «чувствовал» — если можно так сказать, — где они тогда жили. И мы отправились на поиски.

После нескольких лет скитаний у нас появилась цель, я понимал, что нужно спешить, — и чувствовал себя по меньшей мере странно. Я не думал о том, что мы делаем и насколько глупо себя ведем. Какая-то часть меня признавала, что наша затея бессмысленна. Мы находились слишком далеко, и я не мог успеть вовремя. Когда я их найду, они либо будут мертвы, либо поправятся. Однако я уже не мог отказаться от поисков. Я столько лет прятался от людей, которые меня знали, а теперь торопился вернуться в их жизнь. Впрочем, я старался об этом не думать, просто шел вперед.

Шут сочувственно кивнул, думаю, он понял гораздо больше, чем я собирался или хотел ему сказать.

До сих пор я усиленно сражался с влечением Скилла, а теперь окунулся в него с головой. Он, словно наркотик, вцепился в меня, не желая отпускать, но я и не стремился к свободе. Меня немного беспокоило, что он вернулся ко мне с такой силой, но я с ним не сражался. Несмотря на дикую головную боль, которая теперь постоянно жила со мной, я почти каждый вечер пытался отыскать Молли или Баррича. Результаты моих поисков не слишком радовали. Когда соединяются два сознания, прошедшие обучение Скиллу, возникает поразительное, головокружительное ощущение счастья.

Совсем другое дело — пытаться увидеть что-нибудь при помощи Скилла, а меня никто этому не учил. Знания, которыми я обладал, я нащупал сам, практически вслепую. Мой отец закрыл Баррича для Скилла, чтобы никто не мог использовать его друга и конюшего против него, принца Чивэла. Молли, насколько мне было известно, тоже не обладала даром. И потому я не мог разговаривать с ними при помощи наших разумов, только молча наблюдать за ними, зная, что они меня не видят. Впрочем, я довольно скоро понял, что и этого мне не дано. Я долго не пользовался Скиллом, и мои способности притупились. Даже после небольшого усилия я чувствовал себя разбитым и у меня начинала отчаянно болеть голова, но я не мог заставить себя оставить свои попытки.

Время от времени мне удавалось нащупать их и получить крохи информации. Небольшая рощица за домом, запах моря, черные овцы, пасущиеся на склоне холма, — я хранил эти мимолетные картинки как самое настоящее сокровище и надеялся, что они укажут мне дорогу к тем, кого я любил. Я не мог контролировать видения, которые ко мне приходили, и нередко становился свидетелем того, как Баррич и Молли занимаются привычными домашними делами: вот Молли стирает и развешивает белье, они косят и раскладывают для просушки сено, возятся с ульями. Иногда я видел малыша, которого Молли называла Чивом. Он был как две капли воды похож на Баррича. И тогда мое сердце ныло от ревности и радости одновременно.