Миссия (СИ)

Неймо слабо улыбнулся этой неожиданной корректности, наверно, все совсем погано, раз даже любезный родич не кусается. Хотя он и правда догнал братьев по росту еще до отъезда, а за прошедшие два с половиной года и раздался, оказывается, в плечах, сравнявшись и тут с Дитте и Райнихом. Давным-давно, в прошлой жизни, год назад, это бы его обрадовало, а сейчас не имело смысла, как и все остальное.

А вот дорогой отец совсем не изменился, остался все таким же маленьким и тоненьким, как двадцать лет назад, как Раззук. Он радостно сиял прозрачно-чистыми своими глазищами, обнимая сына, и жаловался, что его не взяли встречать, “а всего-то на пять минуток опоздал, веришь, Неймо?”

“Пять минуток и еще полчасика, не так ли, Энкем?” — смеялся Райних и походя щипал папу за задницу, а тот обиженно хлопал ресницами:

“Злой…” — и стриг ушами и скользил хвостом по бедру синего кота, все как обычно.

Неймо передернул плечом, еще в каре ему вкололи заменитель, и больше не ломало, но серое вокруг препогано облепляло его. “Липнет и лопается, — вспомнил он Раззука и подумал: — Зачем же я его мучил, ведь у нас было всего два года, лучше бы чистые кристаллы ему покупал все это время”.

Он поискал взглядом Дитте, но тот ушел уже в сад и там болтал с заливисто хохочущими котятами. Тогда Неймо стал помогать Лиссе накрывать на стол и разбил тонкую сливочницу.

— Сейчас он разорется, — сказала Лисса, тараща глаза в сторону Райниха, — это один из его любимых сервизов, какой-то там династии.

— Пусть, — равнодушно ответил Неймо.

Но Райних не заметил, так был увлечен папой. И Неймо смотрел, как робот слизывает осколки, оказывается, он отвык от этого зрелища, а оно завораживает, он вышел вслед за уборщиком и наткнулся на Дитте.

— Я пойду к себе, старший, не хочу есть, — он не поднимал глаз, не хотелось прочитать осуждение на лице альфы.

Собственная комната показалась ему чужой, вылизанной и дорого обставленной ненужными вещами, всей этой модной мебелью и выпендрежными изданиями в кожаных переплетах, как будто нельзя обойтись электронными справочниками. Он ушел в спальный сектор и завернулся в кокон на огромной, причудливой формы кровати, забившись в самый ее угол, подальше от такого же гигантского и хитровырезанного окна, которое не хватило сил затемнить.

Там он и провел две недели, практически не выходя. Заходил Райних и глумился, предлагая различные клизмочки, якобы облегчающие реабилитационный курс. Неймо ему не отвечал, позволяя делать со своим телом что угодно. Целыми сутками он видел сны, там были жара и живой Раззук, рассказывающий ему, как укрощать летающие ковры, и то, что с разных звезд пыль разного цвета, и еще много чего.

А на третьей неделе он проснулся и вспомнил, что Раззук мертв. Он лежал один весь день, задыхаясь от боли в груди, в комнате было темно и жарко, но он все равно кутался в одеяла и мерз. “Я еще не восстановился от ломки, — думал он, — мне от заменителя так плохо, я вовсе не плачу по нему, совсем не от этого так больно”.

========== Глава 4 ==========

***Родина

Неймо даже обрадовался пришедшему ближе к вечеру Райниху, полюбовался его вдохновенным лицом во время обследований и процедур, концентрирующихся, что неудивительно, в районе задницы. Наверно, эти клизмочки и инъекции действительно помогали, ведь Неймо знал, как мучительны бывают первые недели выхода, а в этот раз он был почти счастлив.

— Тоже мне, нарколог-любитель, — выразил свое одобрение он и нерешительно улыбнулся: Райних, хоть и трепался как обычно, но к нему не обращался, разговаривая сам с собой: “И что же нам изволит сообщить эта сладкая попка?.. Да-а-а, показатели не радуют, и какая же вы, позвольте, после этого попка? Настоящая жопа, я бы сказал…”

Неймо почему-то казалось, что его слова проигнорируют, так и будут общаться с его задницей, но Райних весьма оживился, просиял буквально:

— А, очнулся, спящий скелетище, а мои котята так надеялись, что папа сделает им зомби.

— Какие наглые бандиты…

— Да, все как один, — хвастливо заявил синий кот и показал на столик у кровати: — А ты заметил еду?

— Не хочу есть…

Позже пришла Лисса и принялась кормить его супом-пюре с ложечки, невзирая на слабые возражения. А потом отвела в ванную, где Неймо внезапно застыдился и со словами “я сам, сам” стал вырываться из заботливых рук. Причем в этот момент его посетили воспоминания, как родичи попеременно водят его в туалет, и кормят с рук, и моют мягкой мочалкой… И Дитте, и Лисса, и папа… какой позор, слава богу, зловредный Райних удовлетворялся лечением и хоть на толчке над ним не глумился.

Роботы сменили постель, пока он мылся, и Неймо без сил свалился на нее, жалея, что не дал Лиссе о себе позаботиться, одному было так плохо. На столе лежал комм, но он не осмелился никому звонить, навязывать свое жалкое общество.

Через некоторое время пришел Дитте, сел рядом и погладил его между ушей. Неймо вцепился в его руку, прижался к ней щекой, надеясь продлить незаслуженную ласку.

— Прости, малыш, — сказал альфа, — прости, что не забрал тебя раньше, когда он был жив.