Миссия в Париже

Они разговаривали на разных языках. Фрунзе на четком армейском. Любое сказанное им слово нельзя было трактовать по-иному. Менжинский же, юрист по образованию, с семнадцатого года побывавший на различных высоких государственных должностях, стал привыкать к неизбежным компромиссам, и поэтому и сейчас старался не быть резко категоричным. Как и Фрунзе, он был человеком слова, но положительных результатов добивался интеллигентной мягкостью и мелкими уступками.

– Я сказал: я попрошу! – снова, но уже более твердо, сказал Менжинский. – Разве этого мало? – и надолго замолчал.

Фрунзе понял, что от Менжинского клятвы он не услышит. Но поверил: он сделает все, что в его силах, и даже больше. И вернулся к карте:

– Я полагаю, за сутки до Матронинского монастыря вполне можно добраться. По железной дороге – до Кременчуга. Но высаживаться надо на правом берегу Днепра, лучше всего вот здесь, в Буртах, – он коротко взглянул на Менжинского. – Там же назначайте пункт сбора всех чоновских отрядов. До Чигирина оттуда верст тридцать, и там еще…

– Что-то около десяти верст, – подсказал сидящий в уголочке кабинета Сиротинский.

– Ну вот. Вполне возможно за сутки, – Фрунзе вернулся на свое место, спросил у Сиротинского: – Насчет Матронинского монастыря, Сережа, выяснил какие-либо подробности?

Сиротинский подошел к столу.

– Пока радисты пытались связаться с Буденным, я тут, в хозяйской библиотеке, книги историка Ключевского обнаружил. Вернее, я вспомнил, что-то в его сочинениях когда-то про монастыри читал.

– Ты нам, Сережа, не про свои изыскания рассказывай, – остановил Сиротинского Фрунзе. – Лучше про монастырь, если что-то выяснил. Нас сейчас это больше интересует.

– Понятно. Это очень древний монастырь, построен на территории еще скифского городища. Известен века с пятнадцатого, но построен, возможно, и раньше, веке в двенадцатом.

– Историю пока пропускай. Рассказывай по делу. – Фрунзе вновь напомнил Сиротинскому, что от него ждут не академический доклад о древнем Матронинском монастыре, а вещи сугубо практические.

– Территория монастыря довольно большая и огорожена высоким земляным валом. Природного происхождения вал или же искусственный, это историкам пока достоверно неизвестно. В середине этой как бы тарелки и находится само подворье монастыря. Когда-то оно было обнесено забором. Есть ли он сейчас, в книге не сказано. На территории – две церкви: каменная Троицкая и деревянная Иоанна Златоуста. Кельи деревянные.

– Много? – спросил Кольцов. – Келий, я спрашиваю, много?

– У Ключевского об этом ничего не говорится. Но я так думаю, что много. Монастырь большой и очень известный.

– Что еще? – это уже задал вопрос Фрунзе.

– Интересный факт. В середине восемнадцатого века здесь был послушником будущий гетман Украины Максим Зализняк. Отсюда началось такое кровавое движение, как Колиивщина. Запорожские казаки под предводительством Зализняка начали расправляться с польской шляхтой…

– И это пролистни, Сережа! – снова остановил Сергея Фрунзе. – Потом, после войны, соберемся где-нибудь на завалинке, ты нам все и доскажешь.

– Я только, чтобы закончить про Зализняка, – торопливо сказал Сиротинский.

Фрунзе любил своего адъютанта за эту его обстоятельность. Все доклады Сергея всегда были очень подробными, с цифрами, примерами. Вероятно, и на этот раз он хотел рассказать все о Матронинском монастыре, что успел прочесть, пока сидел у радистов. К сожалению, Ключевский излагал только историю монастыря, но это сейчас меньше всего интересовало Фрунзе и его товарищей.

– Не надо про Зализняка. Ты бы более подробно про монастырь, – попросил его Фрунзе.

– Да! Еще Ключевский пишет про пещеры на территории монастыря. Когда-то в них прятались гайдамаки. Но со временем они разрушились. Вот, пожалуй, и все, – сказал Сиротинский и затем тихо добавил: – Я понимаю, что нам именно сегодня надо. Но у Ключевского больше ничего такого, что бы нас интересовало, нет. У него все больше про историю, про людей.

– Почему же! – не согласился Фрунзе. – И того, что нам нужно, вполне достаточно. Понятно, где разместились солдаты. Монастырь большой, келий много. Где-то возле валов находится охрана, это тоже ясно. Ночью ее можно тихонько снять и подобраться к монастырю на ружейный выстрел. Ну а там уж…

– Там самое главное и начнется, – скупо усмехнулся Менжинский. Он все еще не принимал бодрый, и даже беспечный, тон Фрунзе, хотя и понимал, что командовать армией, фронтом не может человек, пребывающий в постоянных сомнениях. Менжинский поднял на Фрунзе глаза и твердо добавил: – Кто-то окажется под щитом. Иного варианта не существует.

– Эх, Вячеслав Рудольфович! Не был бы я сейчас командующим фронтом, сам бы возглавил этот отряд. Понимаю, задача не простая. Но скажите, много ли предлагала нам жизнь в последние годы простых задач?