— Слава Богу, если так... Только вот о чем ты подумай, Андрей. Ты недавно вошел в храм, накопляешь богатство нетленное. Накопляешь — и тут же расточаешь его. Вот возьми пример с Пушкиным. Сколько таланта ему было даровано Господом, и как он его рассыпал... как жемчуг из евангельской притчи. Постой, не шуми... Теперь подумай, если бы он сумел накопить богатства, окончательно прийти к истине, — каким бы светочем духовным он стал, представляешь? И тогда не было бы его стыда за богохульную «Гавриилиаду», этих его страшных светских долгов, мерзких сплетен и дуэлей. Вот и ты не торопись расточать, накопляй; а уж там — как Господь тебя направит. Ведь прежде чем выйти в общественное служение, святые имели затвор и выходили из него по велению Господа. Не поддавайся суете и беги страстей.
Утром на литургии среди пришедших стоял празднично одетый Рафаил с семейством. После службы молодой священник отец Федор повел их на пруд Преподобного. Пошли с ними и Андрей с Геннадием как восприемники.
В храме, недавно оштукатуренном, многие рамы не имели стекла, поэтому было довольно прохладно, и у Андрея начался насморк. Он даже пару раз громко чихнул. Отец Федор посоветовал умыться святой водой из пруда. Они подошли к небольшому прудику, заросшему по берегам осокой, с мостками на водной глади в виде креста. Андрей умылся и прополоскал носоглотку святой водой, произнося мысленную молитву Преподобному. Прохладная мягкая вода слегка обожгла носоглотку и лицо — и насморк сразу прошел. Зато появилось ощущение чистоты и радости.
Таинство крещения проходило в центре образованного мостками креста. Сначала в прохладную воду окунался Рафаил, потом его сын Алексей. Дочка сына Людочка испугалась, когда ее погружали в воду с головой, но мать ее быстро вытерла, одела и успокоила. Во время крещения в бирюзовом небе ярко сияло солнце, словно сусальным золотом горели стволы могучих сосен, обступившие пруд. Летали стрекозы и птички. Все вокруг радовалось и приветствовало новокрещеных.
Когда они пешком по высокой траве вернулись в монастырь, Рафаил вынул из кармана платок, развернул его и зажал в загорелых пальцах сложенную вчетверо полусотенную купюру.
— Андрей, кому платить?
— Пойдем к игумену. Сам отдашь ему в руки.
Игумен Алексий стоял в окружении семьи приезжего священника, который рассказывал об уникальных компрессорах двигателей суховских истребителей. Матушка подняла копошившегося в пыли годовалого мальчишку, молча отряхнула штанишки несколькими тренированными движениями и также молча поставила на асфальт. Он тут же плюхнулся на попку и стал ловить растопыренными ладошками ползающую букашку. Матушка уже заплетала косичку розовощекой толстушке лет четырех.
— Чтобы уйти от ракеты, нацеленной на сопло двигателя, самолет задирает нос и продолжает лететь вертикально, — батюшка показывал на руках этот лихой маневр. — При этом, по идее, двигатель должен захлебнуться. Но он работает, нарушая все законы термодинамики.
...Руки Андрея коснулось что-то теплое и легкое. Он опустил глаза и увидел девочку. Она молча показала пальчиком на свои туфельки с развязанными шнурками. Он присел и ощутил на своей щеке ее пушистое дыхание и щекотку от пряди светлых волос. Завязал шнурки и подтянул повыше съехавшие белые носочки. Ножки девочки искусаны комарами и покрыты розовыми пятнами мази. Он поднял глаза — девочка улыбнулась, бросила: «Спасиса» и убежала по своим неотложным детским делам.
Игумен извинился перед гостем, кивнул подошедшим новокрещеным и поздравил их с главным в их жизни событием. Каждого благословил и помазал душистым миром из Иерусалима, только что подаренным ему приезжим священником.
Рафаил протянул игумену деньги:
— Это за крестины...
— Возьми себе, — улыбнулся батюшка, — только потрать не на водку, а на что-нибудь хорошее. Ведь у вас сегодня такой большой праздник — будто заново родились!
Они отошли от священников, Рафаил испуганно смотрел на деньги и бормотал:
— Дак, если не на водку, то куда ж такие деньжищи? Это ж надо — подарил... Вот новость так новость...
— Рафаил, ты зайди сейчас в магазин, — предложил Андрей, — купи конфет, пачку хорошего чаю и дома посидите за столом, отпразднуете свое второе рождение.
— Крестник! — обнял оторопевшего Рафаила Гена. — А ты не трать их вообще! В рамку — и на стену, чтоб на память.
— Нет, надо обязательно отпраздновать, чтобы запомнилось, — внес свое предложение в диспут Юрий и в широкую мозолистую ладонь Рафаилу положил сотенную бумажку. — А это от меня, чтобы еще веселей за столом было.
Глаза застывшего Рафаила выкатились из орбит, и он, онемевший от свалившегося богатства, стоял на полусогнутых ногах среди собравшихся приезжих и подошедших молодых монахов и переводил взгляд с улыбающихся лиц на деньги и обратно. Тут ему на помощь подоспела энергичная черноглазая невестка, взяла деньги, убрала в кошелек и уверила собрание:
— Не волнуйтесь, праздник без водки я им сорганизую. Отец, хватит воздух ртом ловить, пошли в машину — домой пора.
Рафаил скованно улыбнулся, неловко всем поклонился и хрипло произнес: