Миссионер поневоле

– Здравствуйте и вы, Лев Лукич. Присаживайтесь. И раз я вас не вызывал, а время доклада ещё не пришло, то вы, наверное, по какой-нибудь личной инициативе?

– Так точно. Хочу отправиться в расположение 16-й армии Западного фронта.

– Зачем, позвольте полюбопытствовать? Вы же, больше, по оккупированным Японией странам работаете.

– Вот именно. А поездка моя, как ни странно, будет напрямую с этим связана. Позвольте объяснить поподробнее.

– Слушаю.

– На днях, по линии НКИД, дипломатической почтой, из Австралии пришли документы, агентурным путем полученные одним нашим сотрудником, ранее работавшим на острове Ява.

– Это не в рамках ли той самой операции «Инсулинда»?

– Внедренный, во второй половине февраля, на Новую Гвинею агент Александр Ли ничем пока себя не проявил. Но в условиях той катавасии, связанной с японским вторжением, которая там сейчас творится, столь долгое молчание вполне объяснимо. Зато отличился другой наш человек – Николай Витковский, ещё до войны совершенно официально обосновавшийся на Яве в качестве сотрудника нашего торгпредства. Вот он-то, как раз, перед окончательной оккупацией острова японцами и сумел раздобыть несколько довольно любопытных документов. Беда только, что все они на голландском.

– Иного, согласитесь, было бы трудно ожидать!

– Не спорю! Вот с переводом их и возникли определенные трудности. Раньше, мне помогал знакомый профессор. Однако он сейчас заболел, отчего и порекомендовал, вместо себя, одного своего ученика, ныне сражающегося в рядах 11-й гвардейской стрелковой дивизии 16-й армии.

– Вот теперь мне всё понятно! Вы хотите поехать к Рокоссовскому, чтобы перевести полученные из Австралии документы?

– Именно.

– Что ж, возражений не имею. Поезжайте…

глава 8.

В конце мая 16-я армия, только что вернувшегося в строй, после тяжелого ранения, генерал-лейтенанта Рокоссовского, совместно с соседней 61-й армией генерал-лейтенанта Попова, получила приказ на проведение очередной операции по разгрому Болховско-Брянской группировки противника. Задача эта усложнялась ещё и тем, что соединения обоих командармов, принимавшие самое деятельное участие в отгремевшей недавно Московской битве, были серьезно ослаблены. Пришлось, как и прежде, «подчищать» тыловые службы, возвращать в строй недолечившихся бойцов и командиров. Но эта мера мало что дала. Ни Попов, ни Рокоссовский, ни на одном из участков линии фронта не смогли добиться решительного перевеса над немецкими войсками. Атакующие дивизии строились в один эшелон. В качестве основного средства усиления, 16-й армии придавался 10-й танковый корпус. Кроме того, при ней же, ещё в феврале, по указанию Ставки, был создан 5-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Орлова. В него, помимо 4-й, 30-й, 115-й и 123-й стрелковых бригад, входила и 11-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Чернышова.

Прибывший из резерва танковый корпус предполагалось использовать для развития успеха, сразу же после взлома неприятельской обороны. Порядок ввода его в бой был разработан при прямом участии начальника штаба 16-й армии генерал-майора Малинина. Казалось, предусмотрели все мелочи, подробно расписав всё «от и до». Генерала Рокоссовского, правда, смутил тот факт, что исходные позиции корпуса находились на расстоянии двадцати километров от переднего края. Далековато, короче говоря. Однако танкисты горячо заверили командующего в своей полной готовности. А то, что далеко от передовой – так это даже лучше! Мол, сработает эффект внезапности. Немцы же не услышат шума танковых моторов!

По мере своих, весьма скромных, возможностей, генерал-лейтенант Рокоссовский постарался усилить и дивизии первого эшелона, скрытно выдвинувшиеся ночью к участкам, отведенным для наступления. Каждая из них получила по двенадцать-пятнадцать танков непосредственной поддержки пехоты. Плотность артиллерии была доведена до сорока стволов на один километр.

Наконец, в 04.00 6 июля 1942 года, пробил час атаки. После тридцатиминутной артподготовки, наша пехота, с криком «ура!», дружно поднялась из окопов и ринулась вперед. Следом, беспрерывно стреляя из орудий, поползли танки непосредственной поддержки. Совместным ударом, была занята сначала первая, а затем и вторая линия немецких траншей. Появилась реальная возможность для взятия Жиздры и открытия дороги на Брянск. Однако 10-й танковый корпус, на который возлагалось столько надежд, замешкался и пехоту не поддержал. Оказывается, ни его командир, ни начальник штаба, подробно расписав всё на карте, так и не удосужились ознакомиться с самой местностью предстоящей операции. В итоге, танки врюхались в небольшую речку с заболоченными берегами. На то, чтобы вытянуть их из трясины, потребовалось целых два часа. Немцы, разумеется, были только рады подобной задержке. Быстро придя в себя, они принялись стягивать все свои резервы к месту прорыва. Наша пехота, наткнувшись на всё более возрастающее сопротивление, продвинулась ещё на десять километров и залегла.