Миссионер

— Чурбан ты все-таки! И зануда. Такая бы партия получилась… — улыбнылась она, вытирая покрасневший нос.

— Конечно, чурбан, только в печь не бросай, — покладисто согласился он, зацепил большой палец левой руки за воображаемую жилетку, правую руку выпростал вперед и шутливо провозгласил: — Есть такая партия!

«Крутой» сосед

Солнце поднималось все выше. Жаркое марево обволакивало дачный поселок, проникая в каждый уголок дома, под навесы и сень деревьев; густыми слоями нависало над прудом и надувными бассейнами, где плескались дети и собаки. Юрий, поминутно отирая пот с гладких щек, упрямо ковырял лопатой присохшую землю под цветы. Андрей таскал из дома какие-то замысловатые корневища и втыкал их в ямки под руководством Лиды. Алена с Иришкой поливали лейками только что посаженное.

Скрипнула калитка, и по гравийной дорожке заскрипели чьи-то тяжелые шаги.

— Надо же! Только что видел тебя по телевизору в новостях — и вот уже ты собственной персоной, — Юрий снял белую тряпичную перчатку и протянул гостю руку. — Знакомься, Борис Борисыч, брат мой Андрей. Младшенький… Остальное ты уже знаешь.

«Остальное» криво усмехнулось, но смолчало. Андрей тоже снял перчатки, поднялся с колен. Лысоватый господин и ему протянул вялую, влажную от пота ладонь.

— Борис, может, по стаканчику холодненького? — Юра порывисто шагнул на веранду. — Андрей, ты тоже глотни кваску, Лидок его ставила. Я-дре-нааай!

— Можно, если холодненького, — привычно принимал проявление уважения к своей несомненно важной персоне господин в грязно-белых теннисных шортах. — Да я потрепаться зашел. Дома жарко, народу полно понаехало, а поговорить не с кем. Скучно, сосед… В тебя вон хоть стрелять собирались, все развлечение какое-то. А у меня одна болтовня да бумажки. А говорят: власть!..

— На вот «божолю» твою любимую, бедолага ты наш.

— «Божолюшку» — это хорошо, — он отхлебнул большой глоток из запотелого стакана, пополоскал рот и удовлетворенно проглотил. — Звонил на Петровку, мне доложили, что всю эту банду, что готовила покушение, уже арестовали. Твой генерал хорошо сработал, умеет людей своих защищать. Только все равно — его или сломают, или купят. Ладно, хватит о работе.

Он повернулся к Андрею и долго изучал его. Андрей потягивал квас и безмятежно любовался проделанной земляной работой. Там, на грядке, все еще копались «девчонки», ворча на прохлаждающихся мужиков, духоту и прогнозируя грозу.

— А ты, Андрей, чем на хлеб зарабатываешь?

— Строю.

— Мне нужен в помощники свой человек. Вокруг меня на работе одни сволочи продажные. Юрик говорил, что ты честный малый. Хочешь со мной поработать?

— Не-а.

— Ты ж не знаешь еще ничего.

— Как не знать. Справки, отчеты, звонки, стукачество, деньги, опять деньги, загранкомандировки, машина, дача, страх, инфаркт.

— Во дает! — сосед метнул в Юру взгляд. Тот молча улыбался. — Это вот так об нас народ думает?

— Я не ругаюсь матом, поэтому мнение народа «об вас» пока замолчу.

— Слушай, Андрей, ты мне нравишься все больше. Ты первый за несколько последних лет, кто так со мной говорит.

— Это потому, что за забор этого дачного местечка такие, как я, обычно не попадают.

— Ладно, парень, ладно. Давай пока нежные чувства народа к своим верным слугам, как ты говоришь, «замолчим». Тебе чего, денег не надо? Да перед тобой на задних лапках целые регионы будут прыгать. Это же власть! Это же — силища! — сосед мазнул по лицу обильно выступивший пот.

— Я где-то читал, что богатый — это не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает. В этом смысле у меня все в порядке. А власть… ложь все это. Все те, которые у нынешней власти, — марионетки деревянные, не больше. А это опьяняющее чувство своей значительности — от слепоты и помрачения ума.

— Это что-то новенькое, — сосед встал и навис своим округлым животом над сидящим в низком шезлонге Андреем. Юрий, еле сдерживая смех, любовался мизансценой.

— Наоборот, старо все это, как наш падший мир, — Андрей говорил тихо, почти шепотом.

— Борис, я же тебе говорил, что он не такой, как мы, — все шире улыбался Юрий, глядя на своего нервного соседа.

— Как это не такой? У него что, две головы или он не мужик? — вздрагивая потным животом, вопрошал сосед. — Или он чокнутый совсем? Э, нет! Вот это вряд ли… Тут что-то другое. Тут принципиальное! У меня подчиненные аж подметки рвут — лезут наверх, а этот… мягко выражаясь, брат твой, понимаешь, и ухом не ведет. Я ему такое! А он… Так что попрошу ваших объяснений, молодой человек!

— Что это вы так… шумно? Было бы из-за чего. — Андрей указал на лавку — сосед послушно сел. — Что странного в том, что я не жадный? Ну, не надо мне ваших золотых игрушек. Примите это как аксиому, как мое право выбора, что ли. Есть у меня все, что нужно. И не потому, что я такой талантливый или сильный, а потому, что дается мне все это ни за что! И чем более ни за что, тем более я могу иметь.