Миссионер

Ответы вроде «Все для детей» или «Во имя будущего» его не устраивали. Получался замкнутый круг: они для нас, мы для детей, дети для внуков, а для чего все — не ясно. Их учили тогда, что хоть нам сейчас трудно, но вот наши дети будут жить в таком обществе, когда придет изобилие. Ну, будет много еды или техники, книг и театров, ну, поели и пошли смотреть что-то, а смысл? А цель? Да мы и сейчас что-то там кушаем, и читаем, и смотрим в кинотеатрах. В общем, бессмыслица!

Однажды его пригласили на вечеринку в один дом, где им показали «тарелочку». Дамочка на листе ватмана в круге написала цифры и буквы, нагрела тарелочку над пламенем свечи и вызвала дух поэта Блока. Ему задавали вопросы, и этот невидимый дух довольно правильно отвечал, подводя тарелку то к одной, то к другой букве или цифре. Он спросил, когда родилась его бабушка, — и получил дату рождения, которую никто знать не мог.

Тогда он не знал, насколько опасно общение с нечистыми духами. Дамочка, устроившая это представление, вскоре оказалась в психушке. Но он сделал один очень важный для себя вывод: кроме видимой, есть еще жизнь и невидимая! И значит, есть «что-то» — ему пока что неизвестное — после смерти.

Поиск смысла жизни получил новый стимул. Однажды в книжном магазине он купил справочник атеиста, книгу по гипнозу и учебник по психиатрии. Читая эти книги, он ощутил состояние голода — это, когда тебе говорят о пище, а кушать не дают. Товарищи материалисты постоянно пользовались понятиями совсем нематериальными: душа, мораль, бессмертие, вечность; но вот сути этого не открывали. Они боролись с Тем, Кого якобы не было.

Читал он тогда и Библию, вернее выдержки из нее, но ничего не понимал. Атеисты писали, что в этой книге масса противоречий, накладок, сроки ее написания якобы не соответствуют заявленным в ней. Недоверие они посеять сумели… Но кое-что из Библии в памяти осталось: семена упали на почву и ждали полива.

Потом власть коммунистов мало-помалу прошла, и на их место пришли любители гласности. Вот уж когда ему довелось почитать всласть! Все ранее запретное стало появляться на книжных развалах. Читал он о духовном все подряд: Блаватскую, Бейзант, Рерихов, Лазарева, Бумбиерса, Даниила Андреева. А однажды на день своего рождения сам себе подарил Библию. Он знал точно, что разгадка тайны бессмертия в этой области, где-то рядом…

Но, читая теософов, глубоко внутри он постоянно чувствовал какое-то предостережение: осторожно, опасность! Они все ненавидели Православную Церковь и осыпали ее упреками.

Он понимал, что коммунисты очень грамотно накормили народ ложью, нагромоздив в душах людей завалы лжи. Он их расчищал, как после бомбежки, но осколки из души еще долго приходилось вырезать с болью.

В церковь он тоже иногда заходил и пытался там найти священника для разговора, но то ли церкви были закрытыми, то священников после окончания службы найти не мог. И ему иногда казалось, что теософы в чем-то правы… А однажды по телевизору показали интервью с женщиной из дианетиков. Корреспондент спросил ее, почему она здесь, а не в церкви? На что женщина сказала, что она пробовала в церкви найти ответы и утешение, но не нашла. А вот только зашла к дианетикам, как ее тут же окружили участливые люди, напоили чаем с кренделями… Словом, она сразу ощутила, что ее проблемы здесь могут разрешить.

Конечно, проблемы были схожи, но он для себя решил не торопиться к американцам, а поискать в своем доме. Все-таки русский он…

И вот как-то у Лазарева в «Диагностике кармы» он запнулся о рассуждения о смирении. Поразили его сравнения смирения с высшей степенью защиты человека от внешней агрессии. Действительно, смиренные дети и старики наименее подвержены агрессии, а самая опасная группа риска — это сами агрессоры, те, у которых наивысшая уверенность в своих силах и наименьшая степень смирения. Что-то в нем тогда очень сильно засело! Он стал перебирать в памяти самое главное, что успел прочесть из духовных книг. И понял, что единственная религия, которая основывается на смирении, — это христианство.

Теперь осталось разобрать в душе тот завал мусора, который мешал ему прийти к пониманию христианства. А вот этот процесс в нем затянулся надолго: никак гордыня в смиренную истину его не отпускала. Ох, с какой болью приходилось ломать себя! С какими мучениями ржавые осколки гордыни выдирались из души! Ярлык «мракобесия и темноты», как амбарный замок, висел на двери в храм его души. И неизвестно, сколько бы он еще простоял на паперти перед входом в церковь, если бы не помощь, внезапно явившаяся от его бабушки. Она ему открыла тайну о своей православной вере.

Тогда двери храма открылись для него, и он вошел внутрь. Перед ним во всей своей чистоте, величии и неотмирном свете явилась Истина — Иисус Христос!

И открыл он для себя тайну из тайн — жизнь вечна, смерти нет!