Миссис Больфем

Воскресший образ Алисы Кромлей вызвал воспоминание о ее милом доме, и он со вздохом оглянулся на свою берлогу закоренелого холостяка.

Грязноватая приемная была загромождена книгами по юридическим вопросам и судебными отчетами. Горничная, с отчаянья, уже давно забросила уборку и только ежедневно вытряхивала пепельницы и раз в неделю вытирала пыль.

В маленькой спальне стояла железная кровать, вроде солдатской. Галстуки висели на канделябрах; на бюро и на столе, возле кровати, опять валялись книги, некоторые из них английские, модных авторов, любовь к которым ему привила Алиса своим беспорядочным энтузиазмом.

Раздеваясь, он бросал свое платье куда попало, хотя и ненавидел беспорядок холостых квартир. Через месяц он будет хозяином жилища, такого же изящного, как женщина, которую он любил. Больфем… Он уже умер, но, когда Рош вспоминал о нем, его лицо темнело, руки дрожали и сжимались. Пройдет еще много времени, пока он будет в состоянии слышать его имя без прилива ненависти и отвращения. Но порыв прошел, он принял ванну и улегся.

10

Когда Рош, через несколько часов, шел в клуб Эльков, чтобы позавтракать, он чувствовал, что сам воздух Эльсинора пропитан подозреньем, даже листья деревьев на спокойных, по-праздничному, улицах шелестели подозрительно. На Атлантическом Авеню мужчины, собираясь в группы, обсуждали убийство, а на Главной улице, на каждого проходящего бросался подозрительный взгляд.

Рош был доволен, что у всех был вид, будто они легли поздно и спали плохо, и когда он встретил Сэма Коммека, у входа в клуб, он сразу увидел преимущество привычки к заботливому уходу за собой, совершенно несвойственной зятю покойного.

– О, Дуайт, – простонал Коммек, хватая его за руку. – Где вы были вчера? Как бы я хотел, чтобы вы были с нами.

– Я был в Бруклине и вернулся поздно. Каково ваше мнение?

– У меня их дюжина, но, пожалуй, все они ничего не стоят. Я предполагаю, что это не иначе, как заезжий, наемный убийца. Хотя, может быть… я всё-таки надеюсь, что это не одна из них – этих девчонок – надеюсь ради семьи и доброго имени бедного Дэва. Я так не хочу скандала в этом роде. Сам господь знает, что достаточно и одного убийства.

– Какие следы нашли в усадьбе?

– Все, какие только можно видеть в Эльсиноре, кажется. Не меньше сорока человек толкались по двору, пока не явилась полиция. Забавно, что Гифнинг не подумал об этом. Клянусь Гименеем, не помню, чтобы прежде что-либо могло так взволновать город – всё графство – могу сказать. Телефоны трещали, пока барышни не пригрозили забастовать. Одна упала в обморок. Интересно, знал ли ее Дэв?

– Вот как! Я и не думал, что Больфем был так популярен.

– Не это только, хотя у Дэва всё-таки была пропасть друзей, несмотря на его дьявольский характер в последнее время. Враги есть у каждого из нас – у самого последнего из нас – но быть застреленным так, у своих собственных ворот, – ну, ну, от этого может свести судорогой. Этого молодца надо поскорей схватить и на нем показать пример. Думаю, что меня призовут.

– Надеюсь, он не попросит меня защищать его. Как чувствует себя миссис Больфем?

– Превосходно, холодна, как только может быть. Я бы возненавидел себя, если бы женился на одной из таких штучек, но они чертовски удобны в затруднениях. Может быть, она и горюет немного о Дэве, кто знает. Во всяком случае мы должны заставить всех думать, что это так. Я не хочу, чтобы подозрение пало на нее.

– Что? Невероятно, что вы думаете о такой вещи. – Рош, бледный обычно, побелел, как мел. – Вы не предполагаете, что об этом говорят?

– Пока еще нет. Но мы должны быть готовы ко всему, особенно с этими нью-йоркскими корреспондентами, ищущими следов. Если только мы схватим скоро проклятого убийцу, самый последний из нас, из близких Дэву, раз не сможет представить алиби, будет под подозрением. Вот, я прошел с ним два квартала после того, как он ушел от меня он был не способен идти один и не хотел ехать. Потом я не вернулся домой сразу – пошел в свою контору кое-что проверить, я был один, и ни одна душа не видала меня там, а Дэв был убит как раз в это время. Какой ужас, только подумать об этом.

– Пустяки, всем известно, что вы были его лучшим другом. На вас никто не подумает.

– Могут, могут.

– Хорошо, как же относительно миссис Больфем?