Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]

И тем не менее, чего бы мы ни дали, лишь бы теперь был период дождей? Бич — муравьи и комары — ничто в сравнении с пыткой жаждой во время зноя австралийского декабря. Недостаток в воде сокрушает совсем физические и моральные силы. А запасы наши истощаются; в бочонках пустовато… Наполненные в последнем водоеме, они теперь содержат теплую, густую, мутную влагу, которой невозможно утолить жажду. Мы скоро будем в положении кочегаров-арабов на пароходах в Красном море: несчастные падают полумертвыми у топок.

Весьма странно также, что наши верблюды волочат ноги вместо обычного для них приподнятого шага. Шеи их направлены к далекому горизонту этой длинной и широкой равнины без малейшей неровности. Все одна и та же степь, покрытая колючкой, которая держится благодаря длинным своим корням. Нигде не видно никакого деревца, не заметно признака колодца или ключа.

15 декабря. — Караван едва прошел девять миль в два перехода. Впрочем, мне пришлось отметить в продолжение уже нескольких дней подряд, что средняя длина наших переходов значительно сократилась. Невзирая на свои силы, верблюды, особенно вьючные, едва передвигают ноги. Том Марикс просто выходит из себя, когда люди останавливаются до его сигнала. Он подходит тогда к вьючным верблюдам и бьет их своим хлыстом, что, впрочем, мало чувствительно для этих животных.

Джоз Мерит говорит тогда, с присущей ему всегда флегматичностью:

— Хорошо! О! Очень хорошо, Марикс! Я дам вам, однако, добрый совет: бейте проводника, а не верблюда!

И, несомненно, Том Марикс охотно последовал бы этому совету, если бы я не вступилась.

Будем по крайней мере настолько осторожны, чтобы не увеличивать тяготы людей еще побоями. Это может кончиться тем, что некоторые из них убегут. Я продолжаю опасаться этого, в особенности со стороны туземцев, хотя Том Марикс по-прежнему успокаивает меня.

С 17 по 27 декабря, — Путешествие продолжается.

В продолжение первых дней этой недели погода изменилась благодаря сильному ветру. С севера появились на небе облака, которые можно сравнить с большими бомбами, готовыми разорваться. 23-го числа молния озарила все небо. Послышались страшные удары грома, но без всяких раскатов, обычных в гористых местностях. Вместе с тем ветер стал настолько силен, что мы не в состоянии были держаться на верблюдах. Пришлось спуститься с них и лечь на землю. Много труда стоило Заху Френу, Годфрею, Тому Мариксу и Лену Боркеру спасти нашу палатку от неистовых порывов ветра. Невозможно было и помышлять о том, чтобы разбить палатки между пучками колючки. В один миг все было бы разнесено по сторонам, разорвано на куски и приведено в негодность.

— Это пустяки, — сказал Зах Френ, потирая руки, — гроза скоро проходит.

— Пусть будет гроза, была бы лишь вода! — ответил на это Годфрей.

И он прав: воды! воды! Но пойдет ли дождь? В этом весь вопрос, потому что он для нас что манна небесная. К несчастью, воздух настолько сух, что влага в облаках может сохраниться в парообразном состоянии.

Однако нельзя и представить себе более сильной грозы, более оглушающих ударов грома и ослепительной молнии.

Мне представилась возможность видеть, какое впечатление производит это явление природы на туземцев. Они не боятся грома, не закрывают глаз при сверкании молнии. Они вовсе не испытывали того чувства угнетения, которое испытывается каждым живым существом, когда воздух кругом насыщен электричеством и когда облака разверзаются на небе, объятом пламенем.

Нервная система действительно мало чувствительна у этих первобытных существ, а быть может, они ликовали в ожидании ливня.

— Миссис Брэникен, — говорил между тем Годфрей, — ведь над нашими головами вода, чистая небесная вода! Молния разрывает облака, а ничего не льется из них!

— Немного терпения, дитя мое, — отвечала я ему, — не будем отчаиваться.

— И в самом деле, — сказал тогда Зах Френ, — облака в одно и то же время сгущаются и опускаются вниз. Если только стихнет ветер, то весь этот треск закончится ливнем!

И действительно, более всего надо было опасаться, чтобы ураган не отогнал всей этой массы паров по направлению к югу, не дав нам ни капли воды.

К трем часам пополудни казалось, что горизонт с севера просветляется и вскоре наступит конец грозы. Это будет горьким разочарованием для нас.

— Хорошо! О! Очень хорошо!

Джоз Мерит не воздержался от обычного своего восклицания. Никогда это восклицание не было столь подходящим. Наш англичанин показывает свою руку, смоченную несколькими крупными каплями дождя.

Ливень не замедлил хлынуть. Нам пришлось хорошенько укрыться под непромокаемыми накидками. Мигом, не теряя минуты, выставлена была наружу вся посуда каравана, чтобы собрать благодетельную влагу. Разостлали даже белье, парусину, одеяла, которые можно было потом выжать и дать напиться животным.

Впрочем, верблюдам представилась возможность тотчас же утолить жажду. Между пучками колючки быстро образовались ручейки и лужи. Вся равнина превратилась в болото. Воды хватило всем.