Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]

Наш запас воды был обеспечен на несколько дней. Мы могли теперь продолжать путь со значительно подкрепленными силами. Бочонки были наполнены. Все ткани намокли. Что же касается верблюдов, то они не замедлили набрать воды во внутренний мешок, которым снабдила их природа и в котором помещается до 67 литров воды.

К несчастью, подобные ливни, насыщающие временно поверхность земли Австралийского материка, весьма редки, особенно в это время года, когда зной наиболее силен.

Гроза продолжалась не более трех часов, и вскоре уже накаленная поверхность пустыни должна была поглотить без остатка все выпавшие с неба осадки. Правда, колодцы должны теперь дополниться и нам возможно будет пользоваться ими в пути, если только ливень этот не был местным. Будем надеяться, что он освежил всю австралийскую равнину на несколько сотен миль.

29 декабря. — Придерживаясь возможно ближе маршрута полковника Варбуртона, нам удалось добраться без новых приключений до Ватерлоо-Смрингс на расстоянии ста сорока миль от горы Либиха. Экспедиция наша находилась на 126° долготы, и мы только что перешли условную линию, образующую на карте прямую, проведенную с юга на север и отделяющую соседние области от той обширной части материка, которой присвоено название Западной Австралии.

Глава десятая. ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ ИЗ ДНЕВНИКА ДОЛЛИ

Ватерлоо-Спрингс-не только не местечко, но даже и не деревня. Там расположены только несколько шалашей туземцев, и то пустых в настоящее время. Кочевники бывают здесь только в то время года, когда сплошные дожди наполняют здешние водохранилища, благодаря чему они и могут жить здесь некоторое время.

Ватерлоо ничем не заслуживает придатка «спрингс», общего для всех станций в пустыне. Здесь не было никакого ключа, и если встречаются в Сахаре прохладные оазисы, затененные деревьями, орошаемые родниковой водой, то тщетно было бы искать их здесь, среди австралийской пустыни.

30 декабря. — Придется пробыть двое суток в Ватерлоо-Спрингс. Эти проволочки приводят меня в отчаяние, когда только подумаю о расстоянии, которое отделяет нас от той долины, где протекает река Фицрой. И кто знает, не придется ли нам еще искать племя индасов дальше этой долины? Какова была жизнь бедного моего Джона с того дня, как Гарри Фельтон покинул его? Не выместили ли дикари на нем своей злобы за побег товарища?.. Нет, не нужно думать об этом… Мысль эта убивает меня! Зах Френ старается успокоить.

— Раз капитан Джон и Гарри Фельтон уже столько лет находились в плену у индасов, — сказал он мне, — то ясно, что у них есть расчет так поступать. Гарри Фельтон дал вам понять это. Туземцы эти распознали в капитане влиятельного белого вождя и выжидают за него богатого выкупа. На мой взгляд, побег Гарри Фельтона не должен был ухудшить положения капитана Джона!

Дай Бог, чтобы это оказалось так!

31 декабря, — Сегодня закончился 1890 год. Пятнадцать лет тому назад «Франклин» покинул порт Сан-Диего. Пятнадцать лет! А караван наш выступил из Аделаиды лишь четыре месяца и пять дней тому назад. Как завершится для нас этот наступивший в пустыне год?

2 января. — Спутники пожелали поздравить меня. Чрезвычайно взволнованная, поцеловала меня дорогая моя Джейн, и я долго держала ее в своих объятиях. Зах Френ и Том Марикс пожелали пожать мне руку.

Я знаю, что имею в их лице двух друзей, готовых пожертвовать за меня своей жизнью. Все нашей люди окружили меня, выражая наилучшие пожелания.

Я говорю — все, за исключением черных, которые проявляют теперь свое неудовольствие при каждом случае. Видимо, Тому Мариксу не без труда удается держать их в повиновении.

Лен Боркер уверял меня снова в несомненном успехе экспедиции обычным ему ледяным тоном. Он не сомневается в том, что нам удастся добраться до цели.

Тем не менее, однако, он сомневается, следует ли продолжать путь к реке Фицрой. Он того мнения, что индасы принадлежат к числу кочевников, которые чаще встречаются в соседних с Квинслендом местностях, то есть на востоке материка.

— Правда, — закончил он, — что мы направляемся к тому месту, где Гарри Фельтон покинул своего капитана, но кто может уверять, что индасы не снялись с этого места.

Все это высказывается таким тоном, который не возбуждает к себе доверия, причем Лен говорит, избегая встречаться со мной глазами.

Более всего тронуло меня внимание Годфрея. Он собрал букет цветов, растущих между пучками колючек, и поднес его мне, сказав при этом столько нежных слов, что слезы показались у меня на глазах.

Как горячо поцеловала я его, моего Годфрея, и как горячо отвечал он на мои поцелуи. Почему возвращаются ко мне прежние мысли, что мой маленький Уайт его ровесник и, наверное, был бы таким же ласковым, как и он?

Джейн присутствовала при этом; она так была взволнованна и так сильно побледнела при появлении Годфрея, что я боялась, не упадет ли она в обморок.