Миссис Ингланд

«Дорогая Руби!

Я не знаю, где находится Йоркшир, но попрошу мисс Селлерс мне показать. Неизвестно, когда я снова пойду в школу. Руки в последнее время не очень. На прошлой неделе я уронила чайник. Он разбился и оставил на полу пятно. На этой неделе нам написал отец: одно письмо для всех нас и отдельное тебе. Я вложила его в конверт. Решай сама, станешь ли читать. Мама говорит, ты должна. Арчи взяли в футбольную команду. Он тренируется во дворе с цветной капустой, мама страшно недовольна. Тед копит на биноколь. Не знаю, как правильно пишется это слово, но речь о штуке, которую надо подносить к глазам, чтобы рассмотреть далекие предметы. Ты спишь на отдельной кровати? И если да, то можно ли тебя навестить? Пожалуйста, напиши поскорее! Красивые ли у детей игрушки? Я подумываю отдать Констанцию. Я уже слишком взрослая для кукол. Если твои дети захотят, путь забирают. Ей пора в новые руки.

С любовью,

Элси»

Рядом с письмом сестры лежал еще один небольшой, с пачку масла, конвертик, на котором стояло мое имя. Я взяла его, ощущая вес написанных внутри слов, и вышла из детской. В спальне опустилась на колени возле своей кровати и, открыв чемодан, вытащила небольшую пачку писем, завернутых в старую блузку. Запихнула письмо в перевязанную шнурком пачку и снова спряла ее в темноте.

– Покажем няне Мэй наш фокус?

– Да!

Мы сидели в гостиной. Мистер Ингланд пребывал в хорошем настроении. Он сыграл на пианино две песни и теперь с наслаждением курил. Обрезки сигар усеивали ковер. Благодушие мистера Ингланда передалось и остальным: дети радостно бегали по комнате, а Чарли стучал ладошками по ковру. Мистер Ингланд стоял, широко расставив ноги и подняв напряженные руки, как силач. Милли и Саул повисли на каждой из его рук, обхватив бицепсы отца, а тот поднимал детей так высоко, что их ноги отрывались от пола. Ребята, визжа от восторга, болтали ногами в воздухе. Красный от натуги мистер Ингланд, крепко зажав сигару в зубах, тягал отпрысков вверх и опускал вниз, словно гири. Я смеялась, глядя на них. Стоило Милли разжать пальцы, она рисковала растянуть лодыжку, а Саул цеплялся изо всех сил, хотя его ноги почти касались пола.

Наконец, мистер Ингланд прорычал, что у него больше нет сил, и опустил руки. Дети с хохотом рухнули на пол.

– Ну как? – спросил хозяин, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Это было чудесно, сэр. – Я, как всегда, старалась не мешать и стояла у двери.

На губах миссис Ингланд играла рассеянная улыбка. Почти всю стену над камином занимал исполинский портрет ее деда, фабриканта Чемпиона Грейтрекса. Мистер Ингланд поинтересовался моим мнением о портрете, и я сказала, что он производит впечатление. На холсте был изображен сидящий в кресле пожилой мужчина в брюках в шотландскую клетку и в сюртуке с золотыми пуговицами; борода с проседью касалась воротничка рубашки. В правой руке мистер Грейтрекс держал черную трость с серебряным набалдашником в виде головы какого-то животного.

– А что это за зверь? – спросила я.

– Альпака, ведь на его фабриках делают ткани из их шерсти – пояснил мистер Ингланд.

– Дети! У меня для вас новость! – позднее заявил мистер Ингланд. Он дождался тишины, а я забрала Чарли с ковра. – Фабричное Общество помощи больным рабочим назначило меня казначеем!

– Чародеем?! – переспросил Саул.

– К сожалению, нет. Я буду отвечать за деньги.

– Ясно, – разочарованно протянул Саул.

– Поздравляю, папа! – сказала Декка.

– Спасибо, Декка. В связи с моим назначением завтра к нам кое-кто придет. Угадайте, кто бы это мог быть?

– Фокусник! – заверещала Милли.

– Нет же, слабоумная. Папа сказал, что волшебство тут ни при чем!

– Саул, не обижай сестру. Между прочим, фокусник – очень неплохое предположение, хоть и неверное. Но ответ действительно начинается на букву Ф.

– Тогда… фанфарон? – попытался угадать Саул.

Все расхохотались.

– Ты откуда таких слов понабрался? – смеясь, спросил мистер Ингланд.

– Миссис Мэнньон сказала так про точильщика ножей. А что это значит?

– Неважно. Но точно не фанфарон.

– Кто же к нам придет, папочка? – наперебой закричали дети.