Миссис Ингланд

– Я думал, ты наденешь белое.

Миссис Ингланд замерла возле гардероба с полосатой коробкой в руках.

– Я выбрала платье в тон твоему костюму. Если бы ты сказал, что будешь в сиреневом, я бы тогда надела черное шерстяное.

Мистер Ингланд негромко произнес:

– Я не могу найти свой белый шелковый костюм. Видимо, он у Эмили. Я бы мог надеть… – Он вздохнул. – Впрочем, неважно… Я переоденусь.

С этими словами мистер Ингланд исчез в соседней комнате. Дверь за умывальником соединяла два смежных помещения, и миссис Ингланд уставилась на нее, держа в руках широкую кремовую шляпу, будто поднос.

Я ощутила, как внутри закипает раздражение – горячее и жгучее, словно осиный укус. Дети ждали целых полчаса; еще немного, и малышу Чарли придется менять слюнявчик. Он ползал по полу и пытался засовывать слюнявчик в рот. Я снова подхватила малыша на руки. «Насколько все было бы проще, если бы Ингланды наняли экономку», – в очередной раз промелькнуло в голове. Фотографы уже вовсю работали бы, а остальные занимались бы своими делами.

Я проводила детей во двор, и когда мистер Ингланд сменил костюм и собрал всю семью, он вдруг заметил, что в одном из окон дома штора висит криво. Хозяин отправился лично поправить штору. Миссис Ингланд немного пришла в себя: она поздоровалась с фотографами и стояла возле детей, сцепив руки в белых перчатках.

– Какое красивое платье, – застенчиво проговорила Декка.

Мать слегка улыбнулась дочери в знак благодарности и погладила ее по плечу. Мистер Клив расставил детей. Декку с малышом Чарли на руках он расположил в центре, между Милли и Саулом. По бокам от детей на стульях, принесенных из столовой, сели родители. Мистер Ингланд устроился, но вскоре заявил, что стул слишком низкий и нужно кресло из его кабинета. Мистер Клив принес кресло, но тут из-за постоянных задержек и суеты разревелся Чарли, и мне пришлось пройтись с ним по двору, поглаживая и ласково успокаивая малыша. Наконец, Ингланды были готовы к съемке, и фотографы принесли пластины. Мистер Харпенден, поглаживая усы и отступив на пару шагов назад, оценивал композицию.

Ненадолго настала благостная тишина, и вдруг мистер Ингланд спросил:

– А куда лучше встать няне Мэй?

Полагая, что он имеет в виду время, пока фотографы будут делать снимки, я ответила:

– Я могу зайти в дом, сэр.

– Нет, – возразил мистер Ингланд. – Конечно же, вы должны быть на снимке. Как вы считаете, мистер Харпенден, за Деккой подойдет?

– Вполне, – ответил фотограф.

Мои ноги неожиданно сделались ватными. У меня оставалась лишь пара секунд, чтобы придумать отговорку и при этом не показаться грубой или своевольной. Увы, в голову ничего не пришло, шанс был упущен.

– Няня Мэй? – позвал мистер Ингланд.

Сообразив, что все ждут меня, я неохотно пересекла выложенный брусчаткой двор. Третий мужчина, мистер Лоуден, с блокнотом под мышкой и карандашом за ухом наблюдал издалека. Мистер Клив проводил меня к выбранному месту за Деккой и Чарли справа от миссис Ингланд. В голове крутился вопрос: почему меня пригласили фотографироваться, а остальных слуг нет? Трое специалистов, сосредоточенно сдвинув брови, оглядели нашу группу, и мистер Харпенден исчез под покрывалом фотоаппарата.

После того как снимок сделали, а мистер Клив занялся пластинами, я забрала Чарли у Декки, и она облегченно встряхнула руками. В следующий миг подошел мистер Лоуден. Он был в старом коричневом костюме, а испачканными свинцом пальцами, словно сигарету, держал карандаш. Облизнув большой палец, мистер Лоуден перевернул страницу потрепанного блокнота.

– Не скажете ли пару слов о достоинствах Общества, сэр? Почему фабричным рабочим стоит в него вступать? – обратился он к мистеру Ингланду.

У меня внутри все сжалось: мистер Лоуден оказался журналистом! Я стала спешно поправлять детям воротнички.

– Со дня вступления в Общество, – заговорил мистер Ингланд, – каждый член имеет право на выплату по пятнадцать шиллингов в неделю в течение первых шести месяцев болезни, а далее по восемь шиллингов.

– Как эта сумма соотносится со ставкой мужчины-рабочего?

– Выплата отражает среднюю зарплату рабочих долины с учетом всех квалификаций.

Мистер Лоуден записывал в блокнот.

– Как откликаются рабочие? – спросил он.

– Нам еще долго тут стоять? – заныла Милли.

– Пока мистер Харпенден и мистер Клив не закончат работу над снимком, – ответил мистер Ингланд.

– И когда же?

– Когда они объявят об этом.

– Я хотел бы стать фотографом, только ни за что бы не стал снимать семьи, – заявил Саул. – У кузена Кристофера есть фотоаппарат Brownie[35], но он крошечный. Мой будет гораздо больше.

– Оба ваших шурина занимают пост президента и вице-президента, – проговорил мистер Лоуден. – Напомните, как их зовут.

– Генри и Майкл Грейтрексы.

– Ах да. Я пытался договориться с ними об интервью, но эти джентльмены очень заняты.

– Очень, – произнес мистер Ингланд, поправляя галстук.

– А как зовут детей?

Мистер Ингланд представлял каждого ребенка, положив руку на его голову:

– Саул, Ребекка, Миллисента, а малыша зовут Чарли.

– А ваша супруга?

Мы все, включая саму миссис Ингланд, забыли, что она тоже здесь.