Миссис Крэддок

Миновало несколько дней с тех пор, как тетя и племянница устроились в лондонской квартире. Однажды утром, спустившись к завтраку, Берта обнаружила мисс Лей в радостно-возбужденном состоянии, которое та, впрочем, пыталась скрыть. Она вибрировала, точно раскрученная пружина, по-птичьи клевала свой завтрак — тост и вареное яйцо, и означать подобное поведение могло лишь одно: кто-то, на радость тетушке, выставил себя в глупом положении. Берта рассмеялась.

— Святые небеса, — воскликнула она, — что стряслось?

— Случилось ужасное несчастье. — Мисс Лей подавила улыбку, но в ее глазах плясали озорные искорки, как у молоденькой девицы. — Ты, кажется, не знакома с Джеральдом Водри? Знаешь, кто это?

— Полагаю, мой кузен.

Отец Берты, постепенно рассорившийся со всеми родственниками, в лице генерала Водри обрел зятя, наделенного столь же вспыльчивым характером, как у него самого, так что семьи прекратили всякое общение.

— Я только что получила письмо от его матери, в котором она пишет, что Джеральд весьма вольно повел себя по отношению к одной из горничных, и теперь вся родня в отчаянии. Горничную с нервным припадком отослали в деревню, мать и сестры в слезах, а генерал рвет и мечет. Приказал, чтобы ноги мальчишки не было в доме. А ведь негоднику всего девятнадцать! Какой стыд, не правда ли?

— Да, — с улыбкой согласилась Берта. — Никак не пойму, что такого в горничных-француженках, из-за чего подростки непременно волочатся за ними.

— Милочка, посмотрела бы ты на горничную Моей сестры! Ей лет сорок, если не больше, а кожа у нее высохшая и сморщенная. Хуже всего то, что твоя тетя Бетти умоляет взять этого соблазнителя под присмотр. Через месяц ему предстоит отправиться во Флориду, а до этого он останется в Лондоне. Интересно, каким образом я должна удержать беспутного юнца от порока? Разве похоже, что это мое призвание? — Мисс Лей всплеснула руками в притворном ужасе.

— Но ведь это страшно весело! Мы вместе перевоспитаем этого проказника. Наставим на путь, где французские горничные не будут поджидать его за каждым углом.

— Дорогая, ты просто не представляешь, каков он. Джеральд — отъявленный бездельник и хулиган. Его исключили из Регби, родители то и дело нанимали ему репетиторов — хотели, чтобы он поступил в офицерскую школу в Сэндхерсте, но Джеральд провалил все экзамены куда только можно — даже в Милиционную армию. Теперь отец дал ему пятьсот фунтов и велел убираться к дьяволу.

— Как грубо! Но зачем отправлять бедного мальчика во Флориду?

— Это была моя идея. Я знаю там кое-каких людей, владельцев апельсиновой плантации. Смею предположить, что вид цветущих апельсиновых деревьев, ряды которых протянулись на несколько миль, наведут юношу на мысль, что беспорядочный флирт может иметь неприятные последствия.

— Думаю, он мне понравится, — сказала Берта.

— Не сомневаюсь. Этот шалопай весьма недурен собой.

На следующий день, когда Берта сидела в гостиной и читала, в комнату вошел Джеральд Водри. Она поднялась с кушетки, с улыбкой шагнула ему навстречу и приветливо протянула руку, думая, что молодой человек смутится присутствием незнакомки и что он, по-видимому, должен переживать из-за собственного недостойного поведения.

— Вы, наверное, меня не знаете? — спросила она.

— Конечно, знаю, — обаятельно улыбаясь, ответил юноша. — Прислуга сказала, что тетушки Полли нет дома, но зато есть вы.

— Я рада, что вы не ушли.

— По-моему, вам не стоит меня опасаться.

Берта удивленно расширила глаза. Парень явно не отличался стеснительностью, хотя и выглядел моложе своих девятнадцати лет — совсем еще мальчик, худенький, чуть ниже Берты, с тонкими девичьими чертами. Нос у него был миниатюрный, но очень прямой; молочно-белое, немного веснушчатое лицо — прелестно. Темные волнистые волосы были длиной до плеч — очевидно, Джеральд знал, что они хороши, и нарочно носил такую прическу. Глаза также были очень выразительны, а на чувственных губах играла очаровательная улыбка.

«Какой красавчик, — подумала Берта. — Он мне уже нравится!»

Джеральд принялся болтать, как будто знал кузину всю жизнь. Берту ошеломил контраст между его невинной внешностью и скандальными похождениями. Он с мальчишеской непринужденностью обвел взглядом гостиную и удобно вытянулся в большом кресле.

— Смотрите-ка, этой штуки тут раньше не было, — сказал Джеральд, кивнув в сторону бронзовой статуэтки, привезенной из Италии.

— Вы часто бываете здесь?

— Еще бы! Приезжаю всякий раз, когда дома становится чересчур жарко. Не стоит ругаться с папашей, если хочешь, чтобы он давал тебе деньги на развлечения. Несправедливо, что все так устроено, но мой старик регулярно пользуется своим преимуществом. В общем, когда он впадал в бешенство, я говорил так: «Отец, я не намерен с тобой пререкаться. Если не желаешь обращаться со мной, как с джентльменом, я уеду из дома на неделю». Ну и прямиком сюда. Тетя Полли всегда совала мне в руку пять фунтов и говорила: «Не рассказывай, на что ты их потратишь, иначе мне придется тебя отругать, но если понадобится еще, приходи». Мировая тетушка, верно?

— Жаль, что вы ее не застали.