Миссис убийца

— Нет, только узнай, где он живет. Я позвоню тебе, когда ты отдежуришь.

— Хорошо, буду ждать. — Вдруг он помрачнел. — Как дела, Герман?

— Учитывая сложившиеся обстоятельства, могли быть лучше.

— Мы можем для тебя что-то сделать?

— Спасибо. — Я покачал головой. — Спасибо за все, Ник. Я этого не забуду.

Потом проехал по Седьмой авеню до Гринвич-Виллидж и остановил машину перед дверью клуба Эдди Гинеса.

В небе разгоралась заря. Перед клубом стояли две или три машины.

Я вошел.

Оркестр уже не играл, а официанты неторопливо собирали со столиков посуду. Возле стойки бара сидели четверо мужчин и три женщины. Две из них были так заняты друг другом, что не обратили на меня внимания. Один из мужчин, оглянувшись, машинально опустил руку к бедру. Третья женщина, молоденькая, лет двадцати, схватила меня за руку, когда я проходил мимо.

— Добрый вечер, милок, — проворковала она и сделала попытку потереться своим бедром о мое. — Ты не мог бы для знакомства предложить мне стаканчик вина? Я…

Я оттолкнул ее, и в этот момент возле меня оказались трое сидевших возле стойки парней. Один из них был Рег Хенсон. Это высокий и красивый парень, в свое время испортивший свою репутацию маменькиного сынка тем, что начал добывать деньги не совсем честным путем. Отношения у нас с ним натянутые.

— Смотри-ка, — сказал он. — Никак это ты, Герман? Что-то мне тут совсем недавно рассказывали, будто у твоей рыженькой жены неприятности?

К сожалению, этого Хенсона мы пока не могли ни в чем уличить. Похоже, ему пока везло. Как бы то ни было, я промолчал. А он все не унимался:

— Как выяснилось, нормальной женщине мало любви такого большого и красивого парня, как ты. А может, ее любовник обладал какими-то скрытыми талантами?

Я ударил его. Он врезался в стойку и рухнул на пол. Из носа у него хлынула кровь.

В этот момент вмешался Гинес, хозяин бара:

— Послушай, Герман, Peг сказал это только потому, что сильно пьян.

Я вздохнул и приказал дружкам Хенсона:

— Платите за выпитое, подберите своего приятеля, и чтоб духу вашего здесь не было. Когда Хенсон очнется, втолкуйте ему, что отныне, завидев меня, он должен перейти на другую сторону улицы, если не хочет неприятностей.

Один из парней мрачно буркнул:

— Как хотите, Стон.

Бросив на стойку банкноту, он с помощью своего товарища помог Хенсону выйти. Тот уже слегка пришел в себя и ругался, как сапожник.

Как только они ушли, все та же девчонка повернулась ко мне и сказала:

— Эй, старина, вы мне очень нравитесь!

Сделав вид, что не слышу, я прошел в глубь зала. Гинес последовал за мной. Он очень толстый, с двумя подбородками, и, когда шел за мной, под его ногами потрескивал пол. В глубине бара была еще одна небольшая комнатка, куда не допускались посторонние. Вот в нее-то я и прошел.

— Однако послушайте, — сказал толстяк. — Вы, конечно, представитель порядка и власти. Вам лучше знать, как поступать, но что вы можете иметь против меня? Герман, я не хочу с вами ссориться. Может быть, конечно, я должен был вам сказать о поведении вашей жены, но как вы себе это представляете? И кроме того, она достаточно взрослая женщина и имеет право делать все, что ей хочется.

— Иначе говоря, у Пат были здесь свидания с этим Кери?

— Очень часто.

— Как именно часто?

Гинес затряс своим двойным подбородком:

— По крайней мере раза два в неделю, после полудня и один или два раза вечером. Это длилось около пяти месяцев.

— Когда это было в последний раз?

— Два дня назад. У них тут произошла ссора. Она хотела пойти к нему, а он — нет. Вы понимаете?

Я попробовал припомнить. Во вторник я работал до трех часов дня.

— Почему он не хотел вести ее к себе?

— Ну, насколько я понял, она ему надоела. — Он вынул из шкафчика бутылку рома, стакан и поставил их на небольшой столик рядом с собой. — К этому времени Кери вертелся вокруг другой женщины, певицы из моего бара. Так вот, ссора кончилась тем, что миссис Стон выпила несколько коктейлей, взяла в руки бутылку и пригрозила, что если Кери ее бросит, то она разобьет ему голову.

— Джиму Пурвису вы об этом рассказывали?

Гинес удивился:

— Ну конечно! Он и Монте были здесь, и я рассказал им все.

Я налил себе рома и спросил:

— И чем же эта ссора кончилась?

— Ну, мистер Кери принял ее слова за шутку. Хотя теперь. Судя по тому, что пишут в газетах, мне кажется, что она вовсе не шутила. Только — вместо бутылки использовала револьвер.

Ром у него был неплохой, и я налил себе еще одну порцию.

— Вы уверены, что это была моя Пат?

На лице толстяка отразилось недоумение:

— Конечно, вы никогда не представляли мне своей жены, но как-то инспектор Греди, который был здесь и видел, как эта парочка тут нежничала, сказал, что ваша жена зашла слишком далеко, и, если вы об этом узнаете, все кончится очень плохо. Потом еще двое ваших товарищей говорили примерно то же самое.

Я налил себе третью порцию.

Господи, сколько можно упрямиться? Игра сделана. Белое — всегда белое, а черное — всегда черное.

Неверных жен целый легион. Они повсюду: в Нью-Йорке, Сан-Франциско и во всех остальных городах, по всему белому свету.