Мистер Дориан Грей (СИ)

— Да, я это сделаю, — Лили оторвалась от моей груди и, утирая слёзы, поглядела на Кристиана.

— Вы думаете, это хорошая идея? — просипела она.

— Лучшая, — кивнул он, — Даже оставшись с ними для разговора наедине, ты будешь не одна. В соседних комнатах мы и охрана, в саду толпы людей. При них они не захотят показать себя с гнилой стороны. А лично у меня для них есть сюрприз, слава бойфренду Софи.

— Что за сюрприз? — произнёс Теодор наш общий вопрос. Кристиан озорно улыбнулся.

— Узнаете, господа!

Он с широченной ухмылкой покинул гостиную. Папа подошёл к нам с Лили, ободряюще похлопал меня по плечу, заглянув мне в глаза:

— Спасибо, что не поверил ему, — прошептал он. Переведя взгляд на Лили, он утёр её слезу, положив руку на щёчку. — Не плачь, девочка. Всё плохое позади.

Мы вновь остались наедине. Лили смотрела в мои глаза. Я видел в них немой вопрос, который, как мне казалось, я просто-напросто не мог проигнорировать.

— Я не хотел загружать тебя тем, с чем уже более-менее смог справиться сам, поэтому не говорил о Даниэль, — прошептал я, — У меня есть могила, на которую я не возложил цветов, Лили. Это был единственный раз, когда я тебе соврал. Моё прошлое, непосредственным участником которого я являюсь не должно было быть грузом и на твоих плечах.

— Как ты справился? — прошептала она.

— Я люблю бороться со своей болью сам, — прошептал я, — Когда я начал заниматься тем, чем занимался до тебя почти каждый вечер, я чувствовал себя легче. Я получал удовольствие от лёгкости, нежели оттого, что у меня в подчинении находится женщина. Просто… когда ты контролируешь кого-то, несёшь дополнительную ответственность, ты перестаёшь думать о том, что тебя гложет. Я как личность постепенно ушёл от себя на второй план, моей целью было суметь… оторваться от мыслей, контролировать их ход. Я предпочитал постоянную занятость всякому анализу своего прошлого.

— Что случилось с твоей мамой?

— Она покончила с собой, — сглотнул я, — Бросилась со скалы. Как мне рассказывали, она хотела это сделать со мной на руках.

— Господи… Твой отец любил её?

— Нет. Я не думаю, что любил. Моя мать была не самым счастливым человеком в этой жизни. Мне повезло гораздо больше. У меня есть полноценная семья и лучшей мамы, чем Айрин, я просто не могу пожелать, — против своей же воли я улыбнулся, — Я люблю свою семью. Я бы ничего не менял. Только бы, мне кажется, было бы лучше, если бы она жила… где-нибудь далеко. Долго и счастливо. Знаешь, я только сейчас, кажется, стал понимать, что не положил цветы на могилу лишь потому, что мне хочется верить, что она где-то живёт, дышит, что она кем-то любима… Глупая, какая-то детская, обычная мечта, но я… я хочу мечтать. Разумом я смог понять то, что Даниэль Гринлэлльт мертва. Но сердце этого не понимает. И кажется, что никогда не поймёт.

— Ты… любишь её, хоть почти не знаешь, Дориан. Это невероятная сила.

— Я чувствую её. Чувствую её живой. Она снилась мне во снах, всегда, будто бы, предостерегая.

— Ты любишь…. Ты можешь это, ты это знаешь теперь? — она уткнулась лбом в мой, тяжело дыша.

— Я люблю, — сглотнул я, — Я перестал бояться этого благодаря тебе. Я понял, что могу это делать, из-за тебя, Лили Дэрлисон.

Она светло улыбнулась мне.

— Ты ласковый и нежный зверь, — прошептала она.

— А как же дьявол? — я потёрся носом о её носик с широкой улыбкой.

— Мы его победили, — Лили тут же прильнула к моим губам, крепко-крепко сжимая меня в своих маленьких, но таких спасительно-сильных ручках.

***

Выставка платьев Одри Хепбёрн в музее моды, открывшимся в Сиэтле тремя месяцами ранее, привлекла моё внимание ещё тогда, когда Лили только-только появилась в моей жизни. Два пригласительных билета пришли ко мне в компанию от самого директора, а я со всеми событиями, нахлынувшими на меня тайфуном, благополучно забыл о них. Моя секретарша Оливия, всецело уверенная в том, что мне это может быть интересно, сбросила мне на мобильник е-mail с информацией, что срок пригласительных истекает. Сегодняшний день был последним, — и я, как истинный джентльмен, решил устроить Лили очередное свидание. Узнав, куда мы едем, она собралась в два счёта по женским меркам — за пять часов, — и выглядела так, что у меня отвисала челюсть, да и у всех мужчин семейства Грей.