Мистер Фермер. Между Адом и Раем!

— Регенерация, — отвечает Астаопа, заставив меня и Облачко напрячься, — мы ведь боги, вечно молодые, а за последние недели в твоей колесной тюрьме я успела немного постареть. Кстати, это ведь не все… Какой дрянью ты меня травил?

Блять, как же быстро она отдупляется, гасит все магические эффекты. Напрягшись, начинаю думать, а не вырубить ли мне её по быстрому.

— Усилители восприятия, — на скорую руку выдал я, — знаешь ведь, продукты, созданные из моей маны, не имеют для меня вкуса. Пришлось схитрить, сжульничать, так сказать. Тебя и твой ум так же одурманило моими заклинаниями. Потому еда и выпивка казались вкуснее обычного.

— Ого… — В тридцать два расплылась в улыбке Астаопа, — ты не перестаешь меня удивлять, а… В постели, ну это, ты понял, да?

— Да, и там тоже, хотя знаешь, я очень старался, — на мой ответ богиня расхохоталась, кажется, он её полностью устроил.

— Ах, потрясающее чувство, мана струится во мне, разносит по телу остатки твоего заклятья, и… нет, это раздражает, — выставив руку в сторону, Астаопа за десяток секунд создает шар, что лишь на половину меньше того, коим во врага кидались мои маги. Огромный ком из камней, обломков дерева, выстрелом из пушки со взрывной волной, устремляется в сторону города по навесной траектории. Как только снаряд Астаопы стал опускаться, его ядро взорвалось, мусорной шрапнелью осыпав поселение по ту сторону стены.

Ослабнув, богиня зевнула. Поглядев на результат своей работы, недовольно покачала головой.

— Ещё разок? — Понимая, что в принципе сейчас она полезна, спрашиваю я.

— Не, пасс. Лучше вели, чтоб мне еды с алкашкой принесли, и опять той дрянью накачали. Чет трезвость, война эта, магия, меня совсем не вставляют. — Отмахнувшись, Астаопа сама без каких-либо уговоров, требований, бредет в сторону своей тюрьмы, повозки, — эх бля, ебут качественно, поят, кормят на убой, еще б плойку пятую, спутниковое с интернетом, и вообще был бы кайф… — Удаляясь, бубнит себе под нос божество. Астаопа сама себе открывает дверь, сама подзывает охрану, протягивает руки для браслетов и спокойно уходит обратно. Ей вообще пофиг на то что происходит в мире.

К началу пятого дня приказ мой был выполнен. От стены осталось одно лишь воспоминание. Из бреши длиной в пол километра, с руин башен и ворот, сравнявшихся по высоте с насыпью, называемой стеной, то и дело выглядывали любопытные головы рыкунов, культистов, всех тех, кто имел глаза, мог думать и видеть. Поле пред нами было перерыто, разбито, перепахано, поднято корневищем вверх, опалено и вновь разбито. По оврагам, между нами, не то что войско, даже умелые скалолазы со снаряжением, прошли бы но с трудом.

Глядя на еще дымящуюся землю, не чувствуя ловушек, как самой жизни в ней, велю Облачко строить слуг, а Зуриэль готовить моих летунов. Войско созданий приходит в движение, за ним, и живые просыпаются, начинают шевелиться, строиться в ряды, колонны и шеренги.

— Зуриэль, сколько наши разведчики насчитали врагов? — Спрашиваю я.

— По разным меркам и подсчётам, где-то около семидесяти тысяч, — отвечает ангел.

За дни отдыха мы хорошо пополнили число слуг. Наша общая численность уже перевалила за двадцать тысяч, хотя и этого оказалось недостаточно. При штурме в соотношении один к трём с половиной, можно рассчитывать разве что на качество своих солдат, их экипировки, либо же чудо. Жаль, но мы не дети чтобы верить в чудеса.

Глава 40

Армия построена. Немые лица моих созданий внимательно следят за руинами. Все знают, кто впереди, знают, что не будет пощады, и мертвец не испытает жалости к живому. Смерть для всех нас стала чем-то неизбежным: для марионеток Войны — проклятьем, для моих подданных — величайшей наградой, на пути к которой стоит лишь один, самый трудный и решительный шаг — прыжок в бездну. Существа покорны, живые верят в меня и грезят бессмертием. Я постараюсь не подвести их, не брошу на произвол судьбы. Вместе с ними направлюсь в гущу сражения, ворвусь в ад, верну их к жизни или же сам, вместе с ними, погружусь в пучины боли и отчаяния.

— Хозяин, — дернула меня за рукав Облачко, — я бы попросила вас оставить идею идти в авангарде. Мы были первыми, стояли на виду у войска, и просьба моего демонёнка слегка расстроила меня и одновременно придала азарта. Трепещущее в предвкушении битвы сердце забилось чуть быстрее. Кто-то из солдат, стоявших за спинами существ, слышал славу суккуба и мог поддаться панике или сомнению, потому я должен был хоть как-то их приободрить.

За уздечку направляю коня мордой к строю. Топот тяжёлых копыт дробит покрытую сажей и пеплом землю. Могучий скакун нервничает, фыркает, растерянно глядя на длинные ровные шеренги. Оружие стоящих в авангарде существ и их броня сверкают в свете мерцающих под ногами углей. Вздымая знамя на ветру, за моими ангелами и слугами гордо реют красные флаги с вышитой на них золотыми нитями буквой «М».