Мистер Фермер. Между Адом и Раем!

Удары вражеских заклинаний учащаются, всё так же слышится хруст, который постепенно превращается в глухой стук, а тот, в свою очередь, сменяется на шлепки, щелчки, не способные показать хоть какой-то значимый эффект. Силы покидают врага… и меня. Я слабею, а форт, в мгновение ока ставший крепостью, продолжает крепнуть, расти и возвышаться не только над простыми смертными, но и над теми, кто возомнил себя ангелами и богами.

— Хозяин, вы слабеете! — Воззвала ко мне облачко.

— Господин, прекратите, нет смысла тратить больше силы! — Говорит новоиспеченный ангел.

И только демон, тот самый четырёхрукий, потешаясь, смеясь, кричит:

— Вот так, верно, покажите им своё истинное величие, покажите какой вы на самом деле великий, Хозяин!

Выбившись из сил, падаю в руки подскочившей ко мне Люси. Лисичка вновь без приказа покинула свою позицию, но в этот раз я был ей за это благодарен. Остановившись всего в полуметре от края внутренней стены, увидел пропасть и высоту. Двадцать метров, нет, больше… тридцать и не меньше, падать далеко, а штурмовать с лестницами подобное и вовсе невозможно. Тут либо врата бить, либо стены. Но всё целое, невредимое, и… с виду врата так же восстановились, получается, у нас шах и мат? Мы, в безопасности?

Из рядов вражеских, нестройных, рассеянных, растерянных и откатившихся на десятки метров назад, вперёд выходит одинокий, переполненный магией и злостью силуэт. Девушка, худощавая, вся в золоте, украшениях и с лицом истинной, мерзкой аристократии. Злость и ненависть — неотъемлемая часть её. Сжав кулаки, она негодующе топнула ногой, заставив землю вздрогнуть, а после прокричала:

— Матве-е-е-ей!

Рев её, как поросячий визг, позабавил, слегка даже рассмешил моё уставшее, едва остающееся в сознании тело. Да, сучка, это я.

Попросив об усилении голоса, по удобнее обхватываю руку Люси.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Астаопа. — Говорю я, а после, с трудом встав на ноги, добавляю: — Давай без истерик, объединимся, уничтожим демонов, а после выясним, кто из нас настоящий правитель.

— Нет. — Коротко, быстро, чётко и ясно ответила Астаопа, раз и навсегда закрыв этот вопрос.

— Вот как. А я ведь хотел всё решить миром. — Жестом руки, дал приказ стрелкам подниматься на стены.

— Мир наступит только тогда, когда я этого захочу. – Во всеуслышание, громогласно заявляет Астаопа, точно так же, как и я, поднимая руку, направляя войска свои вперед.

Ох, сука, ты даже не представляешь, насколько я зол, и на что готов пойти, лишь бы твоя гнилая душонка никогда не увидела того, к чему стремится. Астаопа, ты хотела стать богом разумного мира, верно? Что ж, я не хотел, но теперь заберу у тебя эту мечту и на зло всем стану тем, чем ты так долго хотела стать.

— Ты упустила свой шанс. Я стану владыкой этого мира!

Глава 24

Под крик и рев обезумевшей, атакующей толпы, Астаопа обрушивает на стены свою невероятную по разрушительной мощи магию. Голубое небо в момент темнеет, из ниоткуда берутся тучи, и молнии разрывая небеса, барьеры, раскалывая древесину, ударяют обрушиваются на стены. Мои воины, те первые, что заняли позиции, обращаются в пепел, более защищенные — в тлеющие угли, а самые удачливые, сильные получают тяжелейшие ранения, ожоги. Одним ударом Астаопа поразило сразу пятерых, а ведь это было только начало. Электрические, смертоносные разряды хаотично били по площади, уничтожали и поджигали то, что не должно было гореть. С огромным трудом, всё расходуя и расходуя свою ману, восстанавливаю то, что уничтожено. Постоянным самовосстановлением тушу склад, в котором основная часть нашего боезапаса.

Удар, ещё удар… Одна из молний пробивает барьер Облачко. И… вместо того чтобы поразить меня, убивает закованного в сталь солдата, стоявшего в полутора десятках метров левее. Громоотвод! Мне нужен громоотвод. При помощи магии своей, распускаю нити маны по всей крепости, подбираю древесное оружие, в основном копья, начинаю всё стягивать в одну кучу. Под крики, рев, щелчки арбалетов и ответные атакующие выпады наших магов, вижу, как магический туман, созданный мной, начинает поглощать и переваривать сталь. Из плотной пелены, в верх, к небу начинает расти покрытый железом флагшток. Всё выше и выше и выше, так до тех пор, пока первая из молний не ударит в него, и пройдя через всю конструкцию, подожжёт стену. Чёрт, ведь еще нужен какой-то провод, железка, по которой электричество уйдёт в сторону, в землю.

Молния за молнией поражают громоотвод. Он раскаляется, начинает гореть и гнуться, и лишь благодаря моей мане, постоянной реконструкции, продолжает стоять.

— Не подходите к громоотводу! — Кричу я, когда парочка бойцов решается заполнить своими телами возникшую на стене брешь. Солдаты не понимают, что происходит, но подчиняются, остаются на своих позициях.