Мистер Фермер. Между Адом и Раем!

— Так почему всезнание не защитило её⁈ — Не сдержавшись, с размаха, пнул Астаопу под ребро, заставив перевернуться лицом к бесплотному голубому духу. — Эсфея, ты не богиня, не правительница, даже не человек, ты кусок окаменевшего дерьма, коим мне когда-то кинули в лицо. Однажды, я уже поверил тебе, доверился. Уже тогда, будь ты хоть немного человечнее, смелее, мы могли одолеть демона, изменить ход истории и победить. Но ты предала мои ожидания, а после, спустя столетия, пришла забрать то, что построили в наше отсутствие дорогие мне люди. Да, ты бог, да, твоя мощь и понимание устройства мира на недосягаемом для меня уровне, но я хочу, чтобы ты услышала меня и запомнила: отныне, и до конца дней моих, миром этим, как и ходом его истории, будут править исключительно смертные!

Ты объявляешь мне войну? Идиот, за тысячелетия сна, ты так и не понял, смертные не решают ничего.

- Идиот значит только я? Ха-ха, нет, нас здесь трое: ты, я и твоя дочурка. Подожди немного, вот увидишь, скоро, твоя наглая, в край охреневшая рожа будет так же валяться на земле, молить о смерти или пощаде. Да… в отличии от Астаопы, я не буду себя сдерживать и использую тебя, твоё тело, по единственному пригодному для него назначению. Если только, ты не извинишься, не упадешь перед нами на колени и не попросишь прощения, за всё что сделала!

Слишком много на себя берешь, смертный. — Произнеся это, дух рассеивается.

Глядя на рассыпавшийся голубой туман, понимая, что девочки мои ничего не слышали, во всеуслышание заявляю:

— Теперь Эсфея наш враг.

Глава 28

Несколько часов я сидел и молча смотрел на связанную, лежащую на полу девушку. Худая, грязная, слабая, сейчас она без сознания, осушенная Зуриэль и Легионом, не представляет опасности. Такая вся утонченная, хрупкая. Только обмануть себя этим я не дам. Стоит путам спасть, рукам её почувствовать волю, вновь, ради капризов и гордыни божества рекой польется невинная кровь, погибнут сотни, если не тысячи ни в чем не повинных существ. Что Астаопа, что её мать, слишком горды для признания предательства, а я, оказался слишком глупым, высокомерным, чтобы вовремя понять — в этой партии, игре на три команды, в одиночку может затянуть лишь нежить. Читерский класс, слишком много бафов демонам дает наша с богами грызня. Таких нужно выбивать первыми, а мы, я сам… устроил черт знает что, не сдержался. Меня опять использовали, а я и моя свита, даже не заметили этого.

Чёрт. Вспылил, а стоило засунуть свой острый язык куда подальше, стерпеть, попытаться обмануть, нассав в уши и глаза сладкими речами. Не показывать истинных эмоций, выжать из Эсфеи как можно больше, а потом, поступить с ней так, как она поступила со мной, так следовало поступить! Стоило играть привычную роль извращенца и смутьяна, ведомого и слабого. Не стоило говорить ей так много грубостей, прямо в лицо. Хотя, что в лицо, что за спиной, при встрече она всё равно прочла бы мои мысли, и мы все получили бы то, что имеем сейчас.

Впереди вечер, а за ним, очень темная и наполненная признаниями ночь. Следовало подготовиться. Речь, костюм, пополнить ману, поэкспериментировать с призывом душ, отработать и повторить несколько пафосных движений и приемов. Дел так много, а я сижу тут и над телом ненавистного бога чахну.

— Убей меня… — придя в себя, будучи связанной, избитой, с магическими кандалами на руках и ногах, с земли прохрипела Астаопа. В голосе её я более не слышал требований и призывов к повиновению. Спесь с неё согнало быстро.

— Убью, обязательно убью, но не сейчас. — Вспоминая Регину, под недовольное шипение захлопываю дверь. Слышится крик, проклятья, а за ними истерика и плачь, женский, от которого я всегда чувствовал себя очень скверно. Рядом, на страже, стояли двое лисов, личных гвардейцев Люси. Пересекаясь взглядом со мной, оба мужчины склоняют головы, глядят в пол. — Вы должны дежурить не снаружи, а внутри. К богине не подходить, в словесный контакт не вступать. Если почувствуете опасное движение маны, напрямую обращаться к Императрицам, Созданиям, либо ко мне.

— Есть! — В одни голос отвечают стражи. После чего, в приподнятых головах и пристальных молчаливых взглядах я чувствую недосказанность.

— Что? — Спрашиваю я.

— Граф, а вы и вправду Бог Император?

— А по мне не видно?

Времени мало, доказывать и объяснять кому-то что-то, нет ни желания, ни того же времени. Именно сейчас, мне почему-то очень сильно захотелось курить. Я не знал, что делать, говорить, как доказывать, в каком направлении вести армию, я даже не мог узнать самого себя. Еще недавно об этом, о власти и всех ресурсах, доступных империи, можно было только мечтать. И вот, я заполучил ее, свободу, простор для исследований, развития, и теперь не знал, что с этим простором делать. Мой журнал, точно, я ведь все свои планы записывал в дневник исследований. Стоит в первую очередь проверить его.