Мистер Грей младший (СИ)

— У тебя?.. О, ну, поздравляю, поздравляю, — говорил Ян, пока я, кивая головой, надевал пиджак, — Есть повод тогда, конечно, вырядиться красным факелом. И задуматься о прожитой жизни, — я косо улыбнулся ему, — Знаешь, однажды, я был на лекциях отца и проходил курс психологии… Так вот, когда человек надевает красный цвет, он как бы кричит о том, что ему не хватает жизненной энергии, и он хочет попросить её у вселенной.

— У меня всего хватает, — допивая кофе, сказал я.

— Что ж, ну и отлично, — отсалютовал чашкой Ян, — Люблю людей, у которых всего хватает. Ну, то есть, когда они так думают, что у них всего хватает. Потому что не хватает у них гораздо больше, чем могло бы хватить на двоих.

— Шут гороховый, — бросил я.

— А ты знаешь, я понял, что так намного легче жить. Потому что дёргайся мы, или не дёргайся — всё равно всё будет так, как оно должно быть. А нам это, только, подаётся в виде меню.

— Нет, я предпочитаю шведский стол, — спокойно сказал я.

— О, ну да, — протянул Флинн, — Чтобы выбрать то, что повкуснее?

— Нет, чтобы выбрать то, что хочу я.

— Ну, глядя на Даниэль рядом с тобой, этого не скажешь… Ох, вот, кстати и она! — он заметил какую-то постороннюю брюнетку, шагающую через холл, — А, нет, обознался. Похожа, чёрт возьми!.. Только от этой веет теплом и человечностью. Привет, крошка, — Ян обратился с широкой улыбкой к ней.

Девушка смерила его недолгим взглядом, и, посмотрев ему за спину, заметила меня. Я поднял уголок губ, она мне подмигнула и последовала дальше.

— Вот же лощёный кот! — дал мне лёгкий подзатыльник Ян, заставив меня рассмеяться, — У тебя есть Снежная Даниэль.

— У тебя есть беременная жена, — напомнил я, — У тебя только шутки на уме…

Я отвернулся от Яна, поднимая глаза на элеватор. Дверцы стеклянного лифта разошлись.

— Вот и она, — произнёс я.

— Я увидел живую статую. Теперь, я видел всё, — тихо пролепетал Ян, — Точно — статуя Свободы… Ей бы только факел в руки. Хотя и ты сойдёшь вместо факела в этом цвете, — бросил он.

Даниэль медленно шла к нам. Её стройные ноги несли её, как ладью — гордую и высокую. Она одета в строгое, стильное, изысканное платье нежно небесного цвета, подчёркивающего яркость и глубину её глаз. Платье было строгим, но торжественным… В зеркале, позади Даны отразилась её безукоризненная, красивая голая спина — полукруглый вырез обнажал лопатки и позвоночник, доходя вплоть до копчика. Накрученные на концах каштановые волны блестели в цвете ламп. Рука, с покрытыми красным лаком ногтями, сжимала такой же красный клатч — он был настолько алым, что это резало глаза. Губы Даны горели тем же цветом, медленно растягиваясь в приятной, достойной улыбке. На её изящных ногах были перламутровые туфельки того же тона. Я понял, что улыбаюсь, что горд, что рядом со мной такая женщина. В ней есть некая особенность, которая чрезвычайно нравится мне. Но я не могу понять, какая… Верно, в этом и есть её загадка?

Она подошла, я поднялся с дивана и поцеловал ей руку.

— Прекрасно выглядишь, дорогая, — произнёс я, — Ты узнаёшь Яна?

— Конечно, — сказала надменно Даниэль, — Я пока не жалуюсь на проблемы с памятью.

— А вот я, похоже, жалуюсь! — жалобно произнёс Ян, наспех целуя кисть Даны, — Простите, вы уже готовы, а моя причёска ещё не айс. А я, как-никак, брат жениха! И должен быть около него. Вот. Ну, давай я пожму тебе руку, — Ян встревоженно обратился ко мне, — Ещё раз поздравляю с днём рождения! Кстати, ты прекрасно гармонируешь с туфлями и сумочкой Даны. С ума сойти! Какая картина! На нас здесь все оглядываются!.. А это кто там, пресса?..

Пока Ян продолжал болтать, во мне горело слово «пресса». Не дожидаясь не секунды больше, я приобнял Даниэль за талию и коснулся её губ своими. Я оторвался от неё только тогда, когда заметил на нас вымораживающий взгляд Яна.

К чёрту. Он всё видел. И все скоро всё узнают.

— Знаешь, я хочу тебе сказать, чтобы потом не было новостью, — обратился я к Яну, утерев запасным атласным платком губы от помады, — Я хочу представить тебе свою невесту… Даниэль. Вы уже знакомы, но теперь… это её новый статус.

Ян потеряно моргал несколько секунд.

— Знаешь, я… я рад за вас. Извините, но я… Я уже опаздываю. Прошу прощения. Поздравляю. Мы обязательно обсудим это позже, Тед, — многозначительно улыбнулся он и поспешными шагами удалился прочь.

Я остался наедине с Даниэль и гущей мыслей, пробивающих мою голову и поедающих меня изнутри.

***

Когда я припарковал свою Porsche Carrera, открыл Даниэль дверцу и высадил Кена, триста раз благодарившего меня за то, что я забрал его с окраины города, в моей груди проснулось что-то странное и неудержимое. Это заставляло меня дышать всё труднее и труднее, шагать медленнее и думать суматошно и расплывчато.

— В дом ты должен зайти первый, сам, — сказала, нежно улыбаясь, Дана, поправляя мою бабочку, — Ты должен предстать перед семьёй мальчиком, по которому очень скучают и которого очень любят. Пока ты беседуешь с отцом и с мамой, Кен составит мне компанию. Так что, не переживай. Скучно мне не будет.