Мистер Морг

Мэтью ответил не сразу, отпил чаю — и ринулся в бой.

— В начале года я открываю адвокатскую контору. Мы с женой будем…

— В Филадельфии? — спросила она. — Контору открываете?

— Да. Мы с женой переезжаем сюда из Нью-Йорка. У нас сын, и на подходе еще один ребенок.

— Поздравляю.

— Спасибо. — Он заставил себя нахмуриться. — А вот с дедушкой у нас… Трудности. Он очень пожилой. Семьдесят два года. В декабре исполняется, — решил добавить он, просто ради фактуры. Он будто рисовал картину — как Берри. — Бабушка моя умерла несколько лет назад, отец скончался, когда пересекал океан, а мать… Мать встретила в Нью-Йорке другого джентльмена, они поженились и вернулись в Англию.

— Ох уж этот мир, — сказала миссис Лавджой без всякого выражения.

— Да, суровое место. Но… Дело в том, что мой дедушка…

— Как его фамилия?

— Уокер, — ответил Мэтью. — Все его называют Странник[13].

— Энергичная фамилия энергичного человека?

— Именно. — По губам Мэтью скользнула мимолетная улыбка. Он решил, что теперь самое время прикоснуться к пластырю под глазом. — К сожалению… В последнее время он даже слишком энергичен.

— Мне как раз хотелось спросить. Прошу прощения, если вы заметили, что я вас разглядываю.

На этот раз она на мгновение показала зубы — и сразу спрятала. Ясные зеленые глаза не улыбались. Совсем.

Ему ничего не удавалось узнать от нее. Не удавалось ничего почувствовать. Но чего он ожидал? Он обвел взглядом комнату, словно пытаясь подобрать слова, чтобы продолжить свои откровения о том, как суров этот мир, особенно к молодому адвокату, которому необходимо избавиться от неприятной кисты, мешающей ему жить и делать карьеру. Дом, снаружи выкрашенный в белый цвет со светло-голубой отделкой в точности такого же оттенка, как надпись «Райский уголок», был просто симпатичным двухэтажным особнячком, которым могла бы владеть любая состоятельная леди. Комнаты меблированы со вкусом, все выдержано в спокойных тонах, на оконных стеклах ни пятнышка, на ковриках — ни малейших следов грязной обуви. Не лежит ли сейчас наверху, в спальне, Тирантус Морг, залечивающий здесь свои раны? Мэтью пришел к выводу, что Лавджой Лавджоя видит издалека, они и прилечь вместе вполне могут.

— Недавно он меня ударил, — продолжал Мэтью. — Как видите, даже несколько раз. Я знаю, его злит нынешнее положение, но — как есть, так есть. Он замыкается в себе, вечно дуется, делать ничего не может, и, должен сказать, мне не нравится, что жена и сын остаются с ним, а она еще и на сносях.

— А кто с ним сейчас? Только жена и сын?

— Нет, он под стражей у… Простите, под присмотром у друзей в Нью-Йорке.

Миссис Лавджой смотрела прямо ему в глаза, а по ее глазам снова ничего нельзя было понять.

— Случай, похоже, непростой.

То ли ее холодная, лощеная манера держаться заставила его двигаться быстрее, чем он планировал, то ли ему просто хотелось встряхнуть ее, и он сказал:

— Честно говоря, я боюсь, что как-нибудь ночью он возьмет нож и из наших постелей мы отправимся в морг.

Никакой реакции не последовало. Лакированная поверхность, лежавшая между ними, выражала больше, чем львиное лицо этой женщины.

— Ну это я фантазирую, — добавил Мэтью, немного смутившись.

Она подняла руку:

— О, я понимаю. Очень хорошо вас понимаю. Я такое наблюдаю постоянно. Пожилой человек, не привыкший от кого-то зависеть, вдруг обнаруживает, что его возможности ограничены из-за болезни, слабеющих сил или изменившихся обстоятельств, и тогда очень часто он испытывает гнев. На вас и вашей жене семья, у вас работа, и, конечно, вам трудно. Вы говорите, в декабре Страннику исполнится семьдесят два? — Она подождала, пока Мэтью кивнет. — Он сильный человек? В хорошей физической форме?

— Я бы сказал, что по большей части да.

Он все еще ждал, что она как-то отреагирует — хоть как-нибудь. Правда, он уже не был уверен, что понял бы, какие там у нее чувства.

Миссис Лавджой принялась поигрывать ножом для вскрытия писем.

— Мистер Шейн, за пять лет работы на этом поприще — следуя этому призванию — я обнаружила, что гости, склонные к физической агрессии, к сожалению, как правило… — Она поискала подходящее слово. — Рассыпаются, оказавшись в ситуации, где их контролируют. Со временем все они рассыпаются, да, но такие, как ваш дедушка, обычно разваливаются первыми. Понимаете, о чем я?

— Я вас прекрасно понимаю.

«К чему это она клонит?» — подумал он. Возможно, миссис Лавджой что-то увидела по его глазам и подумала, что ему становится скучно, так как она подалась к нему и сказала: