Мистер Морг

— Нужно, — сказал Грейтхаус, и в нем затеплился прежний огонь. — Имей в виду: будь я тогда на ногах и в здравом уме — ни за что не позволил бы тебе гоняться за ним. Ни за что. Я бы просто сразу отказался от дальнейших попыток и покончил с этим. Мэтью, ты пошел на огромный риск. Видит Бог, тебе повезло, что ты остался жив.

— Это правда, — сказал Мэтью.

— Не буду тебя об этом спрашивать, и ты не обязан мне ничего рассказывать. Просто знай: отправиться на охоту за Моргом было храбрее, чем все, чем я когда-либо занимался в своей жизни. И, черт возьми, погляди на себя! Ты ведь так и остался лунным лучиком! — Он допил вино. — Может, чуть пожестче стал, — признал он, — а так все тот же лучик.

— Которому по-прежнему нужен телохранитель?

— Сторож. Если бы об этом узнала миссис Герральд, она бы…

Он замолчал и покачал головой.

— Она бы что? — спросил Мэтью.

— Она бы сказала, что я дурак распоследний, — ответил Грейтхаус. — Зато она бы получила подтверждение, что не ошиблась в тебе. Так что оставайся в живых еще хоть пару месяцев, чтобы ее капиталовложение не пропало даром.

Мэтью отчетливо помнил, как миссис Герральд сказала ему, что работа «решателя проблем» требует умения быстро думать в опасных ситуациях, иногда рисковать жизнью или доверять ее другому человеку. Но он предпочел не напоминать Грейтхаусу об этом.

— Кстати, о капиталовложениях, — сказал Грейтхаус, — есть работа, которую ты можешь для меня сделать. Вернее, попытаться сделать. Помнишь, я рассказывал тебе про Принцессу Лиллехорн, других женщин и доктора Мэллори? Когда был не совсем в себе? В общем, из-за моего нынешнего состояния я какое-то время не смогу много передвигаться, так что я был бы благодарен, если бы ты взял это дело. Нужно всего лишь выяснить, зачем Принцесса, как утверждает Лиллехорн, видится с врачом три раза в неделю и возвращается домой с красным лицом и взопревшая. То же самое происходит еще с четырьмя женами, и знаешь, что они говорят мужьям? Что они ходят на лечение. И больше ни слова от них не добиться, а Принцесса Лиллехорн, так та пригрозила, что откажется выполнять супружеские обязанности, если Гарднер не оплатит счет Мэллори.

— Ладно. Я просто спрошу у доктора Мэллори.

— Не поможет. Если он трамбует их в задней комнате, он тебе что-то скажет?

— Может быть, он трамбует их в передней комнате.

— Ты, главное, не торопись. Поговори с этой его женой и попробуй что-нибудь про него разузнать. Если он три раза в неделю бренчит на любовных арфах пяти женщин, она должна заметить. — Он поднялся, опираясь на трость. — Мои записи у меня в столе. Просмотри их завтра.

— Хорошо.

— Хочешь, позавтракаем вместе у Салли Алмонд? Кажется, должна поступить новая партия их острых колбасок.

— Я бы на это не рассчитывал, — сказал Мэтью. — В любом случае они мне не по вкусу. Но да, буду рад повидаться. Я угощаю.

— Чудеса, да и только. В полвосьмого? — Он нахмурился. — Нет, лучше в полдевятого. Теперь я по утрам дольше собираюсь.

— Значит, в полдевятого.

— Договорились. — Грейтхаус пошел было к выходу, но остановился и повернулся к столу, возвышаясь над Мэтью. — Я слышал то, что ты мне тогда сказал про деньги, — тихо произнес он. — Про шкатулку с золотыми монетами на восемьдесят фунтов из поместья Капелла. Ты нашел их в свое свободное время. Они твои, вопросов нет. Я бы поступил точно так же, — сказал он. — Тем не менее ты мой должник и должен угостить меня завтраком. Слышишь?

— Слышу, — сказал Мэтью.

— Тогда до завтра.

Грейтхаус остановился у двери, чтобы снять с колышка в стене свою шерстяную шапку и накинуть на плечи плащ, вышел из «Рыси» и отправился домой.

Мэтью еще немного посидел, допил вино и решил, что пора уходить. Он пожелал друзьям спокойной ночи, взял свою треуголку, теплый пепельно-серый плащ и закутался в него: вечер был холодный. Он вышел из «Рыси», но двинулся не на север, к своему жилищу за домом Григсби, а на юг. Нужно было еще кое-что сделать.

Он запомнил наизусть письмо, лежавшее в кармане его камзола.

В начале были указаны место и дата: «Бостон, пятнадцатое августа», а дальше шел написанный плавным почерком текст: «Дорогая миссис Таак, прошу вас выполнить обычные приготовления в отношении некоего Мэтью Корбетта из города Нью-Йорка (колония Нью-Йорк). Сообщаю вам, что мистер Корбетт проживает на Куин-стрит, в (и, боюсь, это не шутка) молочной за домом некоего мистера Григсби, местного печатника. Кроме того, сообщаю, что профессор недавно приезжал сюда после неудачи с проектом Капелла и вернется на остров к середине сентября.

Профессор требует, чтобы этот вопрос был решен к последней неделе ноября, поскольку мистер Корбетт сочтен лицом, представляющим потенциальную опасность. Как всегда, мы преклоняемся перед вашим опытом в таких делах чести».

Внизу стояла подпись: «Сирки».