Мистер Морг

Тут что-то, видимо, щелкнуло у него в голове, и это была не музыка, поскольку улыбка его надломилась так же бесповоротно, как, должно быть, треснул его череп в тот роковой день, когда с ним произошел несчастный случай. Глаза его расширились в ужасе, будто он вспомнил, как на него надвигается пила, но ясно, что ничего уже не сделать, слишком поздно, жизнь прошла. Рот у него раскрылся, лицо обмякло и стало таким же землисто-бледным, как у людей, кричавших из-за решеток. Доктор Хальцен в мгновение ока оказался рядом с ним, коснулся его руки, приобнял и сказал ему на ухо:

— Пойдем, Джейкоб. Пошли, чаю попьем. Хорошо?

Джейкоб позволил себя увести. Лицо его ничего не выражало.

Морг смотрел, как они уходят, и Мэтью увидел, что он вздернул подбородок, гордясь своим доблестным поступком.

— Сними обувь, — хрипло сказал Грейтхаус.

— Простите, сэр?

— Башмаки. Снять. Быстро.

Моргу мешали наручники, но он стащил с себя башмаки. Его грязные ноги с корявыми желтыми ногтями глаз не радовали, как, впрочем, и нос.

— Бросай в поилку, — велел ему Грейтхаус.

Морг метнул взгляд на Рамсенделла, который даже не попытался вмешаться. Бумаги были подписаны, деньги переданы — он был со злодеем в расчете.

Морг подошел к лошадиной поилке и один за другим бросил башмаки в воду.

— Да я, в общем, не против, — сказал он. — Лошадей только вот бедных жалко.

И он одарил Грейтхауса улыбкой измученного святого.

Грейтхаус толкнул Морга к повозке. Затем достал из-под сиденья пистолет, взвел курок и, стоя за спиной арестанта, уткнул ствол в левое плечо Морга.

— Доктор Рамсенделл, надеюсь, его как следует обыскали на предмет спрятанного оружия?

— Как видите, одежду ему выдали без карманов, и, да, его хорошенько ощупали.

— Я такое удовольствие получил, — сказал Морг. — Конечно, честь заглянуть мне в задницу они уступили вам.

— Снимите с него наручники, — сказал Грейтхаус.

Врач всунул ключ в замок, запиравший кожаные наручники. После того как они были сняты, Грейтхаус приказал:

— Сюда, — и потащил Морга к задней части повозки. — Забирайся, — последовала еще одна команда. — Медленно.

Арестант, склонив голову, молча повиновался.

Грейтхаус сказал Мэтью:

— Держи его под прицелом.

— Да будет вам! — возмутился Морг. — Я что, по-вашему, хочу, чтобы меня застрелили? И между прочим, квакерам это вряд ли понравилось бы.

— Целься ему в колено, — посоветовал Грейтхаус, отдав Мэтью пистолет и взбираясь на повозку сзади. — Мы обещали только, что не убьем тебя. Садись.

Морг сел, озадаченно уставившись на Мэтью.

Грейтхаус извлек из мешка кандалы. Они состояли из ручных оков, цепями соединенных с парой наножников. Цепи были короткие, так что Морг если бы и смог стоять, то только в очень неудобной согбенной позе, полуприсев. К концу еще одной цепи, соединенной с правым наножником, был прикован чугунный шар весом в двадцать фунтов — из-за грохота, с которым такое ядро волочилось по каменному полу тюрьмы, его иногда называли «громовым шаром». Заперев кандалы на второй ноге, Грейтхаус положил ключ в карман рубашки.

— О боже, — сказал Морг. — Мне, кажется, надо сходить по-большому.

— Для этого у тебя есть штаны, — ответил ему Грейтхаус. Взяв у Мэтью пистолет, он снял курок с боевого взвода. — Ты садись на козлы, а я покараулю.

Мэтью отвязал лошадей, забрался на свое сиденье, поставил повозку на тормоз и взял вожжи. Грейтхаус тоже залез, сел рядом с ним и повернулся лицом к арестанту. Пистолет он положил на колени.

— Удачи вам, джентльмены, — сказал Рамсенделл. Голос его теперь звучал веселее — врач явно чувствовал облегчение. — Желаю вам побыстрее доехать, и да бережет вас Бог.

Мэтью развернул лошадей и направил их обратно, к Филадельфийскому тракту. Хотелось бы ему тряхнуть вожжами по их задам, чтобы они побежали рысью, но предпринятая им попытка «побыстрее доехать» ни к чему не привела: старые клячи лишь с трудом переставляли копыта. К тому же теперь им приходилось тащить повозку, потяжелевшую на двести фунтов.

Они отъехали; слышно было, как позади вопят и лопочут за решетками окон сумасшедшие.

— Прощайте, друзья! — крикнул им Морг. — Прощайте, добрые души! Мы еще встретимся — на пути в Рай! Ах, послушайте, как кричат мои поклонники, — сказал он уже тише. — Они так меня любят.

Глава 8

— Пахнет дождем.

Это были первые слова, сказанные Моргом с тех пор, как они покинули дом призрения душевнобольных, оставшийся уже милях в четырех позади. Мэтью успел заметить большую стену темнопузых облаков, надвигавшуюся с запада, и тоже ощутил в воздухе слабый, но характерный металлический запах, предвещавший грозу. Как только, подумал он, Морг сумел…