Мистер Муллинер рассказывает (сборник)

Хотя адмирал говорил непринужденным тоном светского собеседника, в его голосе чувствовалась какая-то целеустремленность. Он походил на контр-адмирала, который чего-то дожидается, и Амброз, будто под гипнозом, извлек из кармана полкроны и вложил ее в адмиральскую ладонь. Затем, водрузив на голову бренные останки, он зарысил через фойе, чтобы скорее воссоединиться с любимой.

В первую минуту ему представилось весьма маловероятным, что она будет способна ответить ему взаимностью, увидев на его голове это нечто. Затем Надежда робко дала о себе знать. В конце-то концов этот тяжкий удар постиг его, когда он жертвовал собой ради нее. Она, конечно, это учтет. К тому же девушки калибра Роберты Уикхем любят своих избранников не только за их шляпы. Складки на брюках тоже чего-то стоят. Как и гетры. И когда Амброз пробился через толпу к тому месту, где оставил свое божество, он уже почти преисполнился оптимизма. Но едва он достиг этого места, как ему в уши ввинтился визгливый голос Старого Вонючки.

– Ух ты! – сказал Старый Вонючка. – Что это у вас со шляпой?

Тут же раздался другой пискливый голос. Уилфред, сын тети Марсии, рассматривал его с обидным интересом биолога, изучающего под микроскопом какой-нибудь простейший организм.

– Ого! – сказал Уилфред. – Не знаю, известно ли это вам, но на вашей шляпе кто-то вроде бы посидел. Ты когда-нибудь видел такую шляпу, Вонючка?

– Ни в жисть, – ответил его друг.

Амброз скрипнул зубами:

– Хватит о моей шляпе. Где мисс Уикхем?

– А она ушла, – сообщил Старый Вонючка.

Жуткий смысл этих слов дошел до Амброза не сразу.

Затем у него отвалилась нижняя челюсть, и он в ужасе выпучился на мальчиков:

– Ушла? Куда ушла?

– Не знаю куда. Просто ушла.

– Она сказала, что вдруг припомнила одну деловую встречу, – объяснил Уилфред. – Она сказала…

– …чтобы вы повели нас в кино, а она присоединится к нам попозже, если сумеет.

– Она думала, что, наверное, не успеет, но попросила, чтобы вы оставили ее билет кассиру на всякий случай.

– Она сказала, что знает, что может спокойно оставить нас с вами, – закончил Старый Вонючка. – Ну, пошли, а не то пропустим назидательную комедию в двух частях.

Амброз тоскливо смотрел на них. Все его существо требовало отвесить этим двум затылкам по хорошему подзатыльнику, от души выругаться, умыть руки и широким шагом удалиться восвояси. Но Любовь побеждает все. Рассудок твердил ему, что перед ним двое маленьких мальчиков, отвратнее которых ему еще видеть не приходилось. Короче говоря, мясо для подзатыльников, и только. Но Любовь, более могучая, чем рассудок, нашептывала, что они – священный знак доверия. Роберта Уикхем ждет, что он поведет их в кино, и он должен это сделать.

И такой была его любовь, что он ничуть не возмутился из-за дезертирства Роберты. Без сомнения, сказал он себе, у нее была веская причина. Вздумай кто другой, чуть менее божественный, улизнуть, подкинув ему этих двух зловредных микробов, такой поступок можно было бы счесть некорректным, но в ту минуту он все еще чувствовал, что царица всегда права.

– Ну ладно, – сказал он уныло. – Шевелитесь!

Однако Старый Вонючка еще не пресытился темой шляпы.

– А знаете, – задумчиво сказал он, – вид у вашей шляпы тот еще.

– Абсолютно жуткий, – поддержал Уилфред.

Амброз несколько секунд жег их взглядом, и ладонь у него отчаянно зачесалась под перчаткой. Однако железное самообладание Уиффинов сослужило ему отличную службу.

– Шевелитесь! – сказал он напряженным голосом. – Шевелитесь же!

В конечном счете, сколько бы высокооплачиваемых звезд ни снялось в супербоевике, как бы великолепны и роскошны ни были эпизоды оргий в нем, его успех у зрителей зависит от того, в чьем обществе каждый отдельно взятый зритель наслаждается фильмом. Если не задалось еще в фойе, ни о каком удовольствии в истинном смысле слова и речи быть не может.

Картину, которую в данный момент администрация «Тиволи» предлагала своим посетителям, Голливуд одарил всем, на что способны Искусство и Деньги. Взяв за основу хрестоматийное стихотворение У. Вордсворта «Нас семеро»[9], творцы этой ленты дали ей название «Где рыщет страсть» и ублажали зрителей такими любимцами серебристого экрана, как Лоретта Бинг, Г. Сесил Теруиллингер, Бэби Белла, Оскар Чудо-Пудель и Высокообразованные Морские Львы профессора Прудда. Однако Амброза она оставила глубоко равнодушным.

Будь с ним рядом Бобби, насколько иначе он бы себя чувствовал! А теперь прелесть сюжета оказалась бессильной заворожить его, и вывести его из апатии не удалось даже эпизоду Вавилонского пира, постановка которого обошлась в пятьсот тысяч долларов. С начала и до конца Амброз пребывал в тупом оцепенении. Затем наконец тяжкое испытание осталось позади, и он, пошатываясь, вышел на свежий воздух, озаренный светом дня. Подобно Г. Сесилу Теруиллингеру в душераздирающий кульминационный момент четвертой части, он до конца испил горькую чашу, которую Жизнь поднесла к его устам.