Мистер Паркер Пайн

Но все эти мнения дама старалась держать при себе, из боязни, что ее сын Уиллард начнет ее презирать. Ведь приехала сюда она именно ради Уилларда, и только ради него теперь жила в этой холодной и неудобной комнате с угрюмой горничной и совершенно отвратительным шофером, который все время вертелся неподалеку.

Уиллард (до недавнего времени его называли «младший» – прозвище, которое он искренне ненавидел) был восемнадцатилетним сыном миссис Питерс, которого она любила до умопомрачения. И именно Уиллард испытывал это странное влечение к искусству давно ушедших эпох. Именно он – худой, бледный, очкастый и страдающий расстройством пищеварения – заставил обожающую его мать предпринять этот вояж.

Они посетили Олимпию, которая произвела на миссис Питерс грустное впечатление. Ей понравился Парфенон, хотя сами Афины показались городом без будущего. А поездки в Коринф и Микены довели и ее и шофера до полного исступления.

Дельфы, размышляла миссис Питерс, оказались последней каплей. Здесь было совершенно нечего делать, кроме как бродить по улицам и любоваться на руины. Уиллард долгие часы проводил, стоя на коленях и пытаясь прочесть надписи на древнегреческом языке. Изредка он обращался к матери со словами:

– Мама, послушай, разве это не прекрасно? – После чего зачитывал ей длиннющий отрывок, казавшийся миссис Питерс квинтэссенцией скуки.

В то утро Уиллард ушел очень рано, чтобы осмотреть какую-то византийскую мозаику. Его мать, инстинктивно почувствовав, что мозаика не произведет на нее никакого впечатления (как в литературном, так и в духовном смысле), отказалась от этого удовольствия.

– Я понимаю тебя, мама, – сказал Уиллард. – Ты хочешь одна посидеть в амфитеатре или на стадионе, пытаясь навечно запечатлеть в памяти эти древние пейзажи.

– Именно так, детка, – согласилась миссис Питерс.

– Я знал, что это место тебя зацепит, – восторженно произнес молодой человек и отправился на экскурсию.

И вот теперь миссис Питерс готовилась встать и отправиться на завтрак.

* * *

Столовая была почти пуста, за исключением четырех человек, которые уже заканчивали еду. Мать с дочерью, одетые, по мнению миссис Питерс, очень странным образом (дело в том, что ей в голову не приходило относиться к пеплуму[61] как к одежде) и рассуждавшие об искусстве самовыражения в танце; грузный пожилой джентльмен, который помог ей с чемоданом, когда она сходила с поезда, и которого звали Томпсон; и вновь прибывший, лысый джентльмен средних лет, который появился в гостинице накануне вечером.

Этот персонаж был последним, кто задержался в столовой, и вскоре миссис Питерс разговорилась с ним. Женщина она была коммуникабельная и любила общаться с людьми. К сожалению, манеры мистера Томпсона совершенно не располагали к беседе (миссис Питерс называла таких людей «британским отстоем»), а мать с дочерью были слишком высокомерны и заумны, хотя с Уиллардом девушка общалась довольно успешно.

Вновь прибывший же показался миссис Питерс очень приятным человеком. Он умел разговаривать без всякой зауми. Рассказал ей несколько интересных вещей о греках, которые заставили ее подумать о них, как о живых людях, а не как о нудных персонажах исторических книг.

Миссис Питерс подробно рассказала этому туристу об Уилларде, о том, какой он умный мальчик и как его можно было бы справедливо называть мистером Культурой. Что-то было в этом вежливом и благожелательном человеке такое, что здорово располагало к нему собеседника.

Чем он сам занимался и как его звали, миссис Питерс так и не поняла. За исключением того, что он путешествует, чтобы отдохнуть от дел (каких-таких дел?), он не сказал о себе ни слова.

В его компании день прошел быстрее, чем ожидала миссис Питерс. Мать с дочерью и мистер Томпсон продолжали держаться особняком. С Томпсоном они столкнулись, когда выходили из музея, и тот мгновенно отвернулся от них.

Новый знакомый миссис Питерс, нахмурившись, посмотрел ему вслед.

– Интересно узнать, кто этот человек? – заметил он.

Его спутница сообщила ему имя мужчины, но больше ничем помочь не смогла.

– Томпсон, Томпсон… – пробормотал он. – Нет, не думаю, что мы встречались с ним раньше, хотя лицо его кажется мне знакомым… Никак не могу вспомнить.

После полудня миссис Питерс подремала в тенечке. Книга, которую она взяла с собой, была не той «великолепной» книгой по греческому искусству, которую порекомендовал ей ее сын. Совсем напротив, эта книга называлась «Загадка речного трамвая», и в ней были четыре убийства, три похищения и целая плеяда различных ужасных преступников. Миссис Питерс находила это произведение бодрящим и одновременно успокаивающим.

* * *

В четыре часа дня она вернулась в гостиницу. Женщина была уверена, что к этому времени Уиллард уже вернется. Она была настолько далека от мыслей о чем-то дурном, что чуть не забыла прочитать записку, которую, по словам владельца, оставил для нее незнакомый мужчина.