Мистер Смерть и чокнутая ведьма

— Потекла, — согласился со мной старческий голос, и его обладатель пшикнул в меня второй порцией святой воды.

— Слушайте, ну так нечестно, — расстроилась я. — Умываться теперь придется и заново краситься. Ну вот что вам стоило в шею или на руки, на худой конец?

Глаза щипало от потекшей туши, и я поморщилась.

— Дайте полотенчико, а? Я же по делу, за помощью к вам приехала. А вы… И вообще, вот! — Я на ощупь вытащила из выреза футболки золотой крестик и продемонстрировала его, слегка приоткрыв один глаз, чтобы все же увидеть, с кем говорю.

Сухощавый старичок с загорелым морщинистым лицом, стоящий на пороге, смотрел на меня строго и недоверчиво.

— То есть ты не нечисть? — уточнил хозяин дома и перекрестил меня.

— Батюшка, ну вы же сами видите, — огорченно отозвалась я. — Помощь нужна ваша. Очень нужна. У вас же есть дома всё необходимое, чтобы место освятить?

— Да вижу, вижу, — не торопился менять свой недоверчивый настрой дедуля. — В машине кто? Смерть с ним рядом витает.

— Он обезвредит то, что найдем. А потом уж вы. Никак нам без вас. Сами не справимся. Точнее, он не справится. Я-то вообще не по этим делам.

— Некромант, значит, — огорошил меня батюшка.

Я даже оба глаза распахнула, за что тут же поплатилась. От потекшей туши защипало сильнее, и слезы потекли.

— Тьфу, ч… чтоб эту тушь не водостойкую! — в сердцах выругалась я, лишь в последний момент сообразив, с кем говорю, и быстро заменив ругательство на другое слово.

— В дом не пущу ни тебя, ни некроманта. Нечего вам в моем жилище делать, — притворился священник, что не заметил мою оговорку. — Держи полотенце. Умывальник во дворе, мыло там же. Освященное! — хмыкнул он и легонько развернул меня в нужном направлении. — А потом поговорим.

Глава 10

Через три минуты я с идеально чистым лицом, на котором не осталось ни грамма косметики, сидела на простой деревянной лавке во дворе и рассказывала.

— …Мы не знаем, что там. Чувствуем только — что-то плохое. Мой коллега должен обезвредить, ну а вы, если согласитесь, освятить. Все же столько людей в том храме расстреляли во время войны. Мне сказали, что братская могила где-то неподалеку была. Вероятно, многих позднее нашли и перезахоронили, но, сами понимаете, в те времена никто их не отпевал.

— Ты мне-то не рассказывай, Арина. Я воевал, не по чужим рассказам знаю, что творилось в те годы. А я вижу не только то, что обычные люди. Поэтому…

— Воевали? — опешила я. — Вы же священник. Вам же нельзя.

— Священником я стал позднее, — помолчав, отозвался он. — Ты вот ведьма, — тут он меня перекрестил, с неодобрением поджав губы, — а если бы война началась, неужто пряталась бы за чужими спинами и отсиживалась в тылу? С твоими-то способностями. Или все же пошла бы Родину защищать?

— Ну на передовую с оружием в руках вряд ли, — честно призналась я. — А вот медсестрой — запросто. Я хорошо лечить могу и лекарства сама готовлю.

— Вот то-то и оно, — кивнул старик. А это действительно был очень старый человек. Сколько же ему, если он всю войну прошел? — Жди. Соберусь.

Из дома он вышел минут через десять, в рясе и с небольшой сумкой в руках, приготовившись выполнять свой священный долг.

Знакомство с Теодором прошло в целом спокойно. Батюшка сначала внимательно вглядывался в мага, чуть ли не сканируя его. Потом осмотрел притихших фамильяров и спросил:

— Звери говорить умеют? — В помутневших от возраста глазах мелькнуло неодобрение и какая-то скорбь, словно он жалел всех нас, убогих. И зверей говорящих, и меня с моими способностями, и некроманта этого, которому приходится иметь дело со смертью. Жалел, но исправить ничего не мог.

— Умеют, — вздохнула я.

— Понятно. Отец Алексей. Ты иной веры, некромант, не зови меня батюшкой, — строго проговорил он, глядя на англичанина.

— Теодор Мортем. А как вы?..

— Вижу, — коротко отозвался священник.

Я помогла ему устроиться на заднем сиденье, сама пристегнула ремнем безопасности. Возраст нужно уважать. Спасибо ему, что вообще согласился разговаривать, а уж за то, что не прогнал и едет с нами — так вообще низкий поклон.

Притихшие Евграфий и Белла жутко стеснялись и притулились с противоположного конца заднего сиденья.

— Эх вы, божьи твари, — печально вздохнул старый священник, повидавший в жизни столько всего, сколько нам, молодым, и не снилось. — Идите уж сюда.

Белла, пискнув, прыгнула ему на колени, а Енька пристроился сбоку. Отец Алексей чуть помедлил, занеся сухую сморщенную руку с увеличенными суставами на пальцах и пигментными пятнами на коже, потом перекрестил их и лишь после этого стал гладить.

И вот мы у цели. Нужный нам разрушенный небольшой храм стоял на взгорке. Место очень удачное, жаль, что не нашлось средств на то, чтобы восстановить и заново освятить его. Купола отсутствовали, чернели провалы окон, одна стена тоже была наполовину разрушена.