Мистер Трикстер (СИ)

Габриэль выпрямился, снимая наушники на шею и потягиваясь. Он провел ладонью по шее и размял ее, склоняя голову к одному, а затем к другому плечу. Пальцы случайно задели шнурок, оплетающий шею, и Сэм неожиданно не нашел в себе сил отвести взгляд. Поддев шнурок, Габриэль неосознанно провел под ним по шее, как будто завязал слишком туго и теперь не мог привыкнуть к этому, развязал, подняв руки, и тут же завязал, но уже ниже, у самого основания шеи. По краю выступающей ключицы и натянуто над ямкой над грудиной – едва ли на самом деле вполовину так отвлекающе, как это было для Сэма. Трудно было найти ему слова, чтобы самому себе описать, что происходит, но момент объяснений был упущен – его уже заметили. Раскрыли. Специально для него Габриэль потянул вниз ворот свободной футболки, и оставалось только жалеть, что это футболка. Что это не рубашка, из которой можно было устроить целое впечатление.

Что хуже всего, Сэм уже знал, каково это – прикасаться к его коже, воспринимая все окружающее слишком замедленно, но их обоих – слишком быстро. Еще хуже было Сэму осознавать, что он не отказался бы еще раз оказаться в этом странном взаимодействии, лишавшим всяких сомнений и вопросов. Оно просто было, и нельзя было задать к нему вопрос, попробовать остановить. Оно тянуло Сэма к Габриэлю, оно заставляло его сейчас мечтать, чтобы никто больше не заметил, насколько он покраснел, оно заставляло его изменить позу за столом, потому что он попросту был возбужден. Одними лишь на первый взгляд не несущими никакого намека движениями пальцев, напоминавшими ему то, что уже было. Первый раз, странный и незнакомый, медленный и обучающий, и второй, когда никакого шанса остановиться не было – он только желал оказаться еще ближе и снова и снова ощущать ответ, причину того, почему его тело реагирует совсем по-иному. Почему он реагирует так тогда, когда к нему прикасается Габриэль. Слишком запутано и одновременно так просто, отчего он не может окончательно признать это.

«Дошло, зачем?».

«Прямо так и накрыло».

Габриэль усмехнулся и снова перебежал к нему на ряд, перечеркивая даже саму возможность справляться с этим новым знанием в одиночку. Он хотел убрать наушники в сумку, бог знает когда успев с утра их взять, но Сэм попросил их себе, отчаянно желая знать, что заставляло Габриэля испытывать насколько глубокое погружение только что. Звук полицейской сирены в тишине и утягивающий за собой новый ритм, и снова какой-то ночной клуб встает перед глазами, случайное знакомство в южном городе, обязательно южном, где так жарко, что жизнь идет ночами, случайный танец и громкое предупреждение, просьба уйти, пока это не случилось, притяжение, невообразимое, с первого взгляда, опасность, которую готов причинить тот, кто предупреждает. Он знает, что от него не уйти, каждую ночь он находит кого-то, кого влюбляет в себя – сколько разбитых сердец он оставил за собой? Столько он привлечет еще(2). Она завлекала, пусть казалась Сэму равнодушной и насмехающейся. Это была песня желания, и он едва ли понял, почему Габриэль слушал ее прямо сейчас. Не снимая наушников с предупреждением, звучащим в ушах, он смотрел на то, как Габриэль рисует в его тетради одному ему понятные наброски, несколькими линиями, но так похоже на самого Сэма. Сползающими с запястья браслетами водя по бумаге, он рисовал рядом с Сэмом себя. То, зачем он одевал их каждый день. То, что для Сэма оставалось загадкой, а для него было ясно.

Сэм перевел взгляд с него на ряды пониже. На одном из них из самых последних групп несколько девушек переговаривались и смеялись, поглядывая на них. Не на них – на Габриэля. Взгляды, которые Сэм никогда не ловил на себе. Те, которые обычно бросали на его брата. Это была только его проблема, Габриэль ее не разделял – старше, пусть он и говорил, что ни с кем не был, он давно был из тех, кто вызывал желание и отвечал на него. Забавлялся, заставляя Сэма хотеть того, о чем он никогда не думал. Его интересовало только то, как Сэм реагировал – наверное, не отличаясь по силе ответного желания, но с таким удивлением и любопытством, что, вероятно, только этим мог удержать кого-то.

Рисунок стал гораздо ярче. Рядом с Сэмом Габриэль нарисовал Дина, но на значительном расстоянии. Дин обнимал за талию темноволосого дорисованного только отчасти парня, похожего на Кастиэля, с каким-то выражением лица, Сэму незнакомым. Но, что гораздо более важно, рядом с самим нарисованным Сэмом, совсем рядом, стоял Габриэль, встающий на носочки и тянущийся за самим Сэмом, его целующим. Неужели это на самом деле выглядело так забавно – руки Сэма закрывали почти всю спину Габриэля, и сам он казался невероятно маленьким по сравнению с Гейбом.

Смех с передних рядов звучал для него слишком громко, громче, чем должно быть. Он пытался поймать взгляд Габриэля, но тот продолжал рисовать, не обращая на Сэма никакого внимания.