Мистер Трикстер (СИ)

Габриэль смотрел куда-то в пространство, не нуждаясь в том, чтобы следить за руками. Если бы перед ним был микрофон и огромная аудитория, он бы смотрел поверх их голов, рассказывая не им – микрофону. Он не закрывал глаз и по-настоящему рассказывал – улыбаясь ушедшим воспоминаниям и пожимая плечами, встречая новое время. Но в какой-то момент он остановился и отложил ее в сторону. Вместе с этим остановившееся время пошло по-своему, и у Сэма создалось впечатление, что больше он такого Габриэля не увидит.

- Ты скучаешь по ним, - утверждающе заметил Сэм, садясь на пол напротив него. – Разве они живут так далеко, что ты не можешь позвонить им? – разобравшись со своими слишком длинными ногами – а что еще хуже, Сэм продолжал расти – он, наконец, сложил руки на лодыжках и подождал, пока Габриэль посмотрит на него раздраженным взглядом. Глупых вопросов он не прощал даже Сэму.

- Если бы все было так просто, я бы, наверное, не пел тут соловьем, - но против непрошибаемого добродушного выражения лица Сэма его раздражение не имело никаких сил. Он вздохнул и переборол себя, объясняя очевидное. – Когда они сказали, что уходят, неожиданно, после долгих месяцев борьбы, уходят вместе… Я был таким же ребенком, как Уриэль сейчас. Я просто сказал им, что больше не хочу видеть их никогда. Я не мог понять, почему Люци согласился. Я был готов идти за ним, чтобы вычеркнуть Майкла из нашей жизни, я готов был считать его кем угодно, но тут они сказали об этом. О том, что иногда так случается, что ненависть покрывает чувства более сильные. Я не стал слушать, - он отложил гитару, прощально проведя по искусно вырезанным линиям. – Не факт, что я не поступил бы точно так же, если бы вернулся во времени. Опыт – это ведь, в конце концов, знание о том, как надо поступать в ситуациях, которые больше никогда не повторятся. Если бы я вдруг оказался в тот же день тем, кем я был тогда… - он отмахнулся, растягиваясь на пледе и потягиваясь. Сэм, покраснев, перевел взгляд на плакаты – ему трудно было привыкнуть, что в честь конца пар Габриэль предпочитал снимать одежду, в которой был на лекциях. Пусть у него были на замену мягкие тренировочные штаны, светло-серые, никакой футболки он больше не надевал. – Нужно иметь храбрость, чтобы извиниться. И уверенность, что ты не поступишь так снова, не причинишь себе и другим боль, а этого обещать невозможно, - он запрокинул голову и попробовал дотянуться до сумки, которую оставил у края пледа. Плед казался тонким и не самым греющим, светлой клетки и стеганый по краям темно-коричневыми нитками, но стоило лечь на него, накрывшись свободной частью, и сон приходил сам собой. Вчера Сэм заснул посреди фильма именно так – на горе подушек, стащенных с кровати и притыренных у соседей, уехавших на уик-энд к родственникам, под пледом и с проигрывателем на коленях, одним глазом лениво разглядывая страницу касательно краткой биографии Линкольна. Габриэль подлез к нему под руку с карамельным мороженым, совершенно не волнуясь о том, что еще прошлым утром ходил вокруг Сэма кругами и ныл, как у него болит горло. Но Габриэль не был бы собой, если бы постоянно себе не противоречил. Вначале фильма он заявил, что больше всего здесь любит лысого уродца, а потом принял сторону эльфов и объяснил, что они надменные и пофигистичные. Под конец третьей части, которая плавно привела к вечеру субботы, Сэм задремал, усыпленный беспокойным теплом под боком и бормочущим голосом.