Мистер Трикстер (СИ)

В том, чтобы посмотреть на свою жизнь глазами отжившего человека, нет никакого пафоса. Нет мучительных сожалений, нет ярости, ведь то, что ты сделал, соответствовало тому, как ты думал на тот момент. Случайности, поступки, которые кажутся нам глупыми и идиотскими пусть даже секунду спустя, не могут расцениваться нами с точным негативом, ведь порой только благодаря этим ошибкам мы получаем возможность или шанс, таким образом расплачиваясь вперед. Иногда нам кажется, что жизнь проходит мимо нас, иногда дни летят слишком быстро, и ты с трудом можешь сказать, оставил ли ты после себя след. Так думают те, кто рожден быть альтруистом. Сэм альтруистом не был. У него всегда была эгоистичная цель, пусть он понимал ее только сейчас – сперва уйти и жить нормальной жизнью, встретить девушку, полюбить, а затем… в общем смысле, затем он хотел доказать, что не зависит от предсказанности, от работы демонов, которые подстроили встречу его родителей и встречу его самого с Джессикой. Она осталась в его памяти двумя-тремя эпизодами, и сейчас, будучи привязанным к дереву слишком крепко, ему оставалось только думать о том, что он не любил ее. Он хотел любить ее, настолько светлую и невинную, не имеющую понятия о том, что происходит в этом мире, и он хотел научиться у нее этому. Как принимать все черные стороны мира и жить с этим, не волнуясь о том, что происходит с другими. Смотреть эпизоды своей жизни, вытаскивать из памяти самые постыдные, вроде страсти к демону, самые неловкие вроде первой попытки переспать с девушкой, самые радостные, когда они все же нашли отца, и самые печальные. Как будто кто-то другой прожил за него жизнь. Ни один человек на свете не мог сравниться с ним по количеству прожитых событий, и, вероятно, он был рожден, чтобы пережить их, ведь иначе он бы перегорел.

Говорят, теперь не только в городах, но и в лесах вокруг трудно различить звезды. Это не так. Сэму было доступно лишь шевелить головой, потому он смотрел на чудесное покрывало из серебряных звезд на темно-синем вечернем небе. Еще одна и еще, те, что видно лишь углом зрения, слишком слабые, чтобы прямой взгляд уловил их. Острый полумесяц, прятавшийся за верхушками сосен. Прохлада от сырой земли забиралась под одежду, но Сэму недолго оставалось быть связанным в этом положении.

- Какого хрена? – он рванулся бессильно к Захарии, в безупречно чистом отглаженном костюме стоявшему перед ним, но не смог пошевелить и рукой. – Что, блять, других способов поразвлечься не нашел, извращенец крылатый? – в нем иногда просыпались черты Дина. Немудрено, они были братьями, хотя и с первого взгляда совсем разными. В нем горела ярость, рос гнев. Ангел вернул их обратно – это было похоже на дуновение сухого ветра, обжигавшего кожу, после чего он попросту открыл глаза там, где все это время находился.

- Всего лишь пара часов, Сэм, и ты никогда бы не узнал, что произошло, - поморщился Захария. За его спиной темнело небо, вступала в свои права ночь. За его спиной к поляне шел и Люцифер. Поднимался ветер, гнущий деревья, и сопровождавший каждый его шаг треск древних стволов, где-то раздавались раскаты грома, а длинная темная трава под ногами тихо шуршала, выстилая ковром дорогу Королю Ада к его новому вместилищу. – Ничего личного, Сэм. Это должно произойти, и это произойдет. Не нам с тобой решать. Разве я создал плохой мир? Разве я поступил негуманно? Ты и твой брат не смогли отличить тот мир от реального, так не лучше ли было оставаться в нем? У тебя было все, Сэм. Учеба. Будущее. Дружба. Любовь.

- Что ты вообще знаешь о любви, - зарычал Сэм. Веревки впивались в кожу. За спиной Захарии уже виднелось красноватое свечение, исходившее из глубин леса. Время приближалось неумолимо. – Где Дин?

- Там, где ему положено быть. Михаил не так терпелив, как Люцифер. Все мы, в конце концов, ничто перед ними. Иногда, Сэм, полезно уважать старших, даже если их поступки кажутся тебе неправильными. За те тысячелетия, что они провели в этом мире, они разумеют больше, чем какой-то обычный человек. Ты обычный человек, Сэм. Тебе лишь не повезло.

- О, так это подарок? Не знаешь, кто победит? Хочешь выслужиться перед обоими? – усмехнулся Сэм. Что-то внутри него разгоралось сильнее гнева, сильнее раздражения и безысходности. На смену беспомощности приходила сила. Перед его взором стояло не лицо брата, не его решимость победить, во что бы то ни стало, ни его правильный взгляд на мир, единственное правильное, чем никогда не обладал Сэм. Он снова и снова вспоминал Габриэля. Черт возьми, он был самым обычным человеком, только лишь внешне напоминавшим архангела. В этот раз Сэм был уверен – его чувство не было связано ни с иллюзией, ни с тем, что их что-то связывало в прошлом хотя бы иллюзорно. Оно просто было. И не нужно было решать, что правильно, а что нет. Перед ним стоял только один вопрос – существовал ли тот, кого он полюбил, взял ли его образ Захария от реально существующего человека? Почему-то в этом вопросе крылась вся сила Сэма, необходимая ему, чтобы и сейчас одержать верх.