Мистер Трикстер (СИ)

«Он не твой вессель?»

«Нет».

«Но кто же он? Почему он так похож на тебя?»

«Потому что он мой сын».

Мысленный разговор продолжался не более секунды. Но он давал Сэму уверенность в том, что если все пойдет не так, как он задумал, он может умереть как человек, который сделал все, что мог. Прекрасный золотой клинок был продолжением руки, сверкая так отчаянно, как только может дорогая сердцу вещь, которую держит в руках ее хозяин. Как долго он может обманывать силы архангела? Как долго он может обманывать Люцифера? Однажды Габриэль признал в нем такого же Фокусника. Они были связаны, так почему бы ему не попробовать? Он так часто наблюдал за тем, как Габриэль играл одному ему известные роли. Он знал его до последнего жеста, взгляда, интонации. Величайший интерес отношений – в попытке узнать друг друга и в постоянных провалах, потому что вся жизнь – это борьба. Не та, что прошла сквозь всю жизнь Сэма, борьба с окружающим, с тем, что, казалось бы, нельзя изменить, а с самим собой. С попытками отчаяться. Он не знал в действительности, что значит любовь, но для него это была та связь, что делала недостатки достоинствами, что давала цену потому, что с каждым недостатком нужно было бороться и побеждать. Это была война, но ее затишье приносило, возможно, самые приятные воспоминания, то, что делало его человеком. Любовь выражала то, что делало его Сэмом Винчестером. В борьбе он мог найти себя. В ошибках и доверии.

- Этого не может быть. Он был подготовлен для меня, - Люцифер сузил глаза, и сердце Сэма остановилось. Не было шанса, что он сможет поверить. Черт возьми, он много раз видел Габриэля, бросающего вызов. Взгляд. Выражение лица. Поза, насколько он может повторить ее. И это сияние, что наверняка охватило окантовку его радужки, пробегая по каре-зеленому цвету и меняя его на нечеловеческий золотой. Великолепный вековой обман, совершаемый любителем. Трудно поверить в то, что глупо. Мы всегда ровняем других под себя.

- Любая подготовка бессильна перед тем, что правит этим мальчиком, Люци. Ты проиграл в тот момент, когда Захария решил помочь тебе. Пока у этого мальчика есть, за что бороться, он не уступит тебе, - Сэм повторил те легкомысленные жесты, которыми Габриэль всегда сопровождал свои объяснения как для тупых. Его улыбка отозвалась болью внутри грудной клетки, но это не было сердце. Он не был уверен, что это была только любовь. Это была благодарность и бесконечное сожаление.

- Его брат, вероятно, уже принадлежит моему брату. Мы постарались убрать всех, кто хоть что-нибудь для него значил. Я видел смерть Габриэля, Сэм. Это бесполезно, - выражение задумчивости на его лице сменилось раздражением. – Это все увлекательно, но у меня не осталось времени на болтовню с тобой. Из тебя отвратительный актер.

- Ну так попробуй. Давай, займи его тело, - протянул Сэм, издевательски раскидывая в стороны руки. Если бы он обернулся в тот момент, то его удивление сломало бы всю игру. Но он чертовски хотел посмотреть на призрачные крылья, что раскинулись за его спиной. Это неважно, верит ли кто-нибудь в то, кем ты считаешь. Пока оно дает силу для веры, прав лишь ты один. Изумительные очертания крыльев на светлой коже, покрытой редкими веснушками. Рисунки в тетради, от смущения спрятанные под кроватью. Его потребность менять себя каждый день, стремиться к чему-то, всегда иметь цель и искать единственно правильные средства. Черт возьми, это был чистый блеф, в нем самом не было ничего от Габриэля, и если бы Люцифер действительно попробовал, он бы понял это. – Выстави себя дураком. Ты думаешь, ты убил меня, но думаешь, Майкл не пытался сделать это до тебя? Да вам стыдно передо мной, вы знаете, что только я с самого начала видел вашу слабость, вашу связь, - он чувствовал Люцифера, его веру и сомнения, паутину лжи, столь тонкую, что приходилось следить за каждым словом. Это тоже была власть, власть Трикстера, власть на словах. – Младший брат выполняет роль старшего, как это прозаично. Миллионы людей, слабее вас, ничтожнее вас, веками справлялись с этим, а у вас Армагеддон! Великие архангелы не способны предотвратить семейную ссору! Меня тошнило от вас, - он усмехнулся, окидывая взглядом поляну. – Вы разочаровали отца. Как глупые дети, которые не понимают, что им говорят, которые всегда знают, как правильнее. Боролись за внимание отца? Вы боролись за звание самого сильного, но признать, что для силы вам нужен кто-то еще? Комедия, шоу, драма! Я поступил как трус, но мне хватает ума признать это сейчас, - эйфория от потрясающего понимания Габриэля захватывала его. Теперь светился не только клинок. По руке к груди бежал поток света, захватывая его тело с невероятной стремительностью. В тот момент он действительно верил, что был предназначен Посланцу, вынужденному всегда сравнивать себя с братьями и не находить ничего общего. – Потратить год на то, чтобы бегать за какими-то Винчестерами. Потрясающее занятие. Отец был бы доволен.