Мистер Трикстер (СИ)

- Заткнись, - фыркнул Габриэль, не давая Сэму даже закрыть за собой дверь. Он отвлекся, чтобы стянуть с себя пиджак, и прохладная подкладка скользнула по его обнаженным рукам. Он стянул пиджак и с Сэма, не озаботившись даже тем, чтобы повесить их на вешалки. Он провел по напряженным выступающим на плечах Сэма мышцам, ожидая, пока он стянет ботинки, после чего был застигнут врасплох. Вместо того, чтобы подхватить его, скажем, романтично на руки или хотя бы эротично под бедра, он перекинул Габриэля через плечо и совершенно спокойно пошел по направлению к лестнице. Габриэль возмущенно забарабанил ладонями по его спине, требуя его отпустить и вместе с тем не пытаясь сдержать смех. Сэм не сдался и отпустил его только у двери в спальню, замирая перед ней так, словно он был школьником, провожавшим симпатичную ему барышню и не знающим, будут ли его целовать. Габриэль без труда разобрал его намек, поцеловав в одно мгновение его нижнюю губу, после чего чуть оттянул зубами, дразня, но не давая себя поцеловать. Сэм недовольно зарычал, снова поднимая его, на этот раз так, как Габриэль и хотел – под бедра, прижимая к своей груди поперек спины и задирая рубашку. Он ввалился так вместе с Габриэлем в их спальню, по наитию и привычке находя кровать, после чего осторожно опустил его на прохладное покрывало. Он поднялся на локтях, наблюдая за тем, как Сэм стягивает рубашку просто через голову, расстегнув лишь несколько верхних пуговиц. Его взгляд скользнул по обнаженной загорелой груди, задерживаясь на темной татуировке, после чего он улыбнулся и поднял руки к своим пуговицам. Он расстегивал слишком медленно, выводя Сэма из себя, так что тот, не церемонясь, просто разорвал ее, потянув за полы. Он понял Габриэля, подложив ладонь под его поясницу и помогая стягивать рубашку с плеч, отвлекаясь на то, чтобы прижаться губами к его ключицам, груди и основанию шеи в лихорадочном порядке. Он хотел этого еще в машине, по правде говоря – еще с утра, на самом деле – каждый день с тех пор, как он увидел Трикстера в университете. Когда-нибудь он бы рассказал ему о том, как проводил ночи весь тот месяц, что осознавал свою страсть к преподавателю, неожиданно оказавшуюся большим, чем простое желание. Для него не было цели только удовлетворить потребности тела. Ему важно было, чтобы этот вечер запомнился так же, как и выпускной.

Минул тот момент, когда прикосновения носят лишь ласкающий характер. Стоило ему скользнуть языком по лихорадочно поднимающейся и опускающейся груди, как между ними все изменилось – вспыхнувший жар взаимного желания заставил их обоих покраснеть и снова потянуться навстречу друг к другу. Габриэль выгнулся, прижимаясь к его груди собственной обнаженной грудью, оставляя за ним право поднимать его бедра к своим. Сэм перекатился на спину, даже не замечая его веса, видя лишь только то, как он закусил губу едва ощутимо, отстраняясь от ощущения прикосновения кожа к коже. Габриэль мгновенно соориентировался, по-своему повторяя те же прикосновения – прикасаясь чуть дольше, где-то совсем мгновенно, оставляя на шее темнеющие следы, пока руки Сэма беззастенчиво гладили его спину, спускаясь к ягодицам. Он накрыл их ладонями, сжимая через ткань штанов, заставляя его снова выгнуться, прижимаясь бедрами к его бедрам, так что скрывать возбуждение становится просто невозможным. Сэм не позволил ему отстраниться, губами касаясь покрасневшей щеки. Он пожалел, что они так быстро оказались в постели, и не было времени посшибать что-нибудь на своем пути, потому что у них еще не было так, без голой страсти. Он думал так прежде, чем Габриэль сжал сквозь ткань его возбужденный член.

Он сел на кровати, притягивая его к себе, не заботясь о том, что его ногти оставляют на спине Габриэля царапины над талией. Он не знал, что поцелует в следующую секунду – плечо, скулу, кончик носа или ямочку в основании шеи, и эта выматывающая игра наконец заставила Габриэля запрокинуть голову и застонать. Вибрацию его стона Сэм успел ощутить языком, прижав его под кадыком, зубами чуть проведя по его возвышению, после чего наконец губами, самым неприличным образом языком проводя от кадыка до подбородка, улавливая едва ощутимый запах от его мокрых волос, срываясь ладонями на его бедра и проводя по ним от ягодиц до колена, наклоняя его самого вперед, на одно из своих согнутых колен, поднимая и его бедро. Заставив Габриэля напрячься, чтобы удержаться, он с восхищением целовал каждую проступающую мышцу, руками чувствуя дрожь его бедер. Лунный свет был единственным, что освещало комнату, и в этом положении его влажные волосы казались совершенно золотыми, как и полуприкрытые глаза.