Мистер Уайлдер и я

— Отлично, — прокомментировал Билли с удовлетворением профессионала, замыслившего доставить удовольствие и справившегося с этой задачей. Доев последний шматок сыра, он посмотрел на часы: — Однако рай или ад, но нам пора ехать.

— Да, конечно.

Он зашел в дом поблагодарить фермера — и, возможно, заплатил ему, я не знаю. Обратно он шагал много быстрее, чем обычно.

— Мы опаздываем на съемки. Такого со мной никогда не случалось. Вот до чего вы меня довели!

Пристыженная, я хотела извиниться, но вовремя сообразила, что он шутит.

— В любом случае оно того стоило, — сказал Билли, оборачиваясь напоследок на фермерский двор, а шофер уже распахнул дверцу автомобиля у заднего сиденья.

— Рада, что вы так думаете.

— А как мне еще думать. — Он был готов сесть в машину, но задержался и продолжил, улыбаясь: — Знаете, этот вечер напомнил нам обоим о чем-то весьма важном. (Что он имеет в виду, недоумевала я, что может быть общего у него со мной?) Как бы жизнь нас ни трепала, — пояснил Билли, — у нее всегда найдется чем порадовать нас. И мы должны принимать ее дары. — А затем этот человек, добившийся столь многого в жизни и не меньше выстрадавший, поправил шляпу на голове так, чтобы она сидела под наиболее эффектным углом, и слегка понизил голос, будто посвящая меня в великую тайну: — Запомните это.

И я запомнила — навсегда.

* * *

На станцию Монсерф мы и впрямь опоздали. Но, как и надеялся Билли, ассистенты сообразили, что от них требуется, и проложили узкоколейку вдоль станционной платформы строго параллельно железнодорожной линии. Так что на рельсы для камеры тратить время не пришлось.

Съемки шли гладко. От вина у меня шумело в голове, но Билли для того, чтобы опьянеть, требовалось куда больше, нежели два-три бокала пино-нуар. Единственная заминка случилась, когда мисс Келлер произнесла одну из своих реплик не точно так, как она была написана в сценарии. Вместо «Тот звонок… это был не Майкл. Кто тогда?» она сказала: «Тот звонок… звонил не Майкл. Кто тогда?» Ици, естественно, указал ей на отклонение от сценария, и им пришлось переснимать сцену. Мисс Келлер не возражала и не огорчалась. Она успела привыкнуть к рабочим методам этих двоих. С третьей или четвертой попытки она произнесла реплику слово в слово, и на этом съемки закончились. Прощай, «Федора».

Однако прощальной вечеринки как таковой не было. Вернувшись в отель, мы просто уселись в баре. Многие актеры и технические работники уже уехали домой. С нами не было ни мистера Холдена, ни мисс Кнеф, ни мистера Феррера. Мы сидели вдесятером, потягивая шампанское и дымя, хотя и умеренно, сигаретами. Постепенно наша компания редела, пока нас не осталось только трое — я, Ици и Билли.

Два старых друга молчали. Выглядели они скорее измученными, нежели торжествующими.

— Что ж, — мрачно произнес Ици после долгой паузы, — мы это сделали.

— Да, — откликнулся Билли, — мы это сделали.

И опять тишина. Билли попыхивал тоненькой сигаркой. Ици пялился на столешницу. Что у него на уме, гадала я, и у меня от сердца отлегло, когда я заметила улыбку, медленно, исподволь расплывавшуюся по его лицу. Грустную улыбку, кривоватую, и все же улыбку. Наконец Ици поднял голову, и в тот же миг, словно между ними существовала некая телепатическая связь, Билли перевел взгляд на Ици, их глаза встретились. И Билли улыбнулся в ответ.

— Мы это сделали, — повторил Ици, поднимая бокал.

— Сделали, — подтвердил Билли, и они чокнулись.

И опять замолчали, не нуждаясь ни в словах, ни в жестах, для того чтобы выразить свои чувства, они понимали друг друга без слов. Внезапно я почувствовала себя здесь лишней. Пора было пожелать обоим спокойной ночи и попрощаться.

По пути в свой номер я притормозила у стойки администрации и обнаружила, что меня там поджидает записка. От Мэтью.

Дорогая Калиста,

Что случилось? Почему ты ушла? Где ты? Надеюсь, с тобой все в порядке. Мне надо ехать в аэропорт. Пожалуйста, черкни мне пару строк по адресу…

Но когда спустя несколько дней я написала ему из Афин, оказалось, что адрес, который он оставил, неправильный. Я отправила ему длинное письмо и заодно кассету с записью «Малибу» — исполненным мной и Хрисулой на пианино и скрипке, но ни письмо, ни кассета до Мэтью не дошли. Возможно, он уже успел переселиться в студенческое общежитие при киношколе. Впрочем, я могла бы написать ему еще раз на адрес его матери, но что-то удержало меня — подозрение, что он намеренно дал неверный адрес, не желая впредь и слышать обо мне. И чем дольше я об этом думала, тем убедительнее казалась моя догадка. Вот так перемолол меня мой первый опыт любви. Настоящий был адрес или нет, кассета, которую я ему отправила, благополучно вернулась обратно.

ЛОНДОН

«Федору» отсняли целиком и полностью. Но на этом трудности, преследовавшие фильм, не закончились.