Мистер Вечный Канун. Город Полуночи

— Ключ от гроба. Скажи мне, прошу! Если в тебе осталось хоть что-то… хоть что-то от той Меганы, которую ты мне показала!

Тетушка поглядела на него, и в глубине ее глаз вновь появилась искра теплоты из украденных воспоминаний.

— Где мне достать этот ключ от гроба? — взмолился Виктор.

— Конечно же у нее.

— Она ведь так просто его мне не отдаст, — пробурчал Виктор.

— Конечно же, она тебе его не отдаст, — сказала Мегана. — Он надежно спрятан. В месте, которое тебе не найти. Оно не здесь…

— Неужто в Черном или, вернее, «черном-черном» городе? — с сарказмом спросил Виктор.

Мегана нахмурилась и схватила его за локоть. Громко и зло зашептала:

— А ты, как я погляжу, маленький пронырливый репортеришка, уже собрал свой саквояжик на прогулку туда? Только ты не учел одного: однажды попав в Бесконечный Коридор, оттуда не так-то легко выбраться. А если ты и выберешься, это уже можешь быть вовсе и не ты. Или ты просто решил себе, что с ветерком отправишься в Черный город, отыщешь там Терновую комнату Корделии, заберешь ключ и спасешь жертву? А что дальше? Корделия просто исчезнет? Или скажет: «Ну ладно, раз так, то я отменяю все свои планы»? А затем тот, кто внутри тебя, откажется от своей собственной затеи и оставит тебя в покое? Ну а после этого все кошмары Крик-Холла развеются, стоит тебе захотеть проснуться, и ты очнешься в своей уютненькой лондонской кроватке, так что ли? Так вот — не так. Я расскажу тебе, как будет на самом деле. Стоит тебе туда попасть, все твои надежды рухнут. И ты останешься там навсегда: несчастный, запертый и гонимый, наедине с безысходностью и тьмой Черного города. А если ты и вытащишь бедняжку из гроба, то только лишь для того, чтобы самому отдать ее на съедение тамошним тварям и…

Мегана вдруг осеклась и поглядела на Виктора. К ее удивлению, тот вовсе не выглядел испуганным: он улыбался.

— Спасибо, тетушка, — сказал племянник.

— За что? — искренне удивилась Мегана.

— За все, — ответил Виктор. — Скажи мне еще одну, последнюю вещь.

— Какую?

— Где находится Терновая комната мамы с ключом от гроба в этом Черном городе? Это черная комната в черном доме? Или нечто другое? — спросил Виктор.

— Почему я должна отвечать? — с вызовом бросила тетушка.

— Я ведь все равно там пропаду, тетушка, — справедливо заметил Виктор. — Тебе ведь без разницы…

— Как пожелаешь, — со злостью сказала Мегана. — Она не здесь. Третий этаж не-Крик-Холла. Дверь, которой раньше не было, и… И где тебя носит, позволь спросить?

Последнее уже относилось не к Виктору. В коридор поднялась Мими. Кузина выглядела больной и чрезвычайно измотанной. Она негодующе покосилась на мать, а на Виктора — с ненавистью и презрением. Но, учитывая ее состояние, косилась она максимум недовольно.

— Я п-подхватила п-простуду, мама, — прохрипела Мими, поправляя толстый шерстяной шарф, в который была замотана с ног до головы, будто куколка бабочки в кокон. — Горло болит… уши болят, нос болит, все болит…

— Где ты была? — с безразличием к недугу дочери спросила Мегана. — Ты ведь знала, что я тебя ищу!

— Я помогала мистеру Греггсону. Ну, ты знаешь, такой ф-франт в п-полосатом костюме… кхе-кхе…

— Что?! Греггсон? Какого черта ты ему помогала? Что еще за новости?

— Ну-у-у… не кричи на меня… — заныла Мими. — Папа велел мне помочь м-мистеру Г-греггсону с меню. У него особые предпочтения и…

— Я все знаю о его чертовых предпочтениях! — прорычала Мегана. — Папа, значит, сказал?! Мы еще с твоим отцом поговорим об этом, уж поверь мне. И только попробуй еще раз приблизиться к Греггсону, поняла? А сейчас за мной! Скоро праздничный ужин. Тетушка Корделия велела накрывать на стол.

Не говоря больше ни слова, Мегана развернулась и пошагала вниз по лестнице. Мими поплелась следом, и Виктор снова остался один.

Корделия Кэндл застыла на пороге, пораженная открывшимся ей зрелищем. Всего какое-то мгновение назад, поворачивая ручку двери и входя в комнату младшей дочери, она собиралась что-то сказать и что-то сделать, но сейчас… да, она забыла, что хотела, и просто утратила дар речи.

Спальня малышки Марго, всегда такая чистенькая и прибранная, украшенная миленьким кружевом, со множеством фарфоровых кукол, стоящих на специальных полках вдоль стен, сейчас превратилась в нечто совершенно невообразимое.

Чайный сервиз, от которого еще поднимался пар, идиллически разместился на столике, словно на какой-нибудь пасторальной картине. На этом идиллия заканчивалась. Крем на пирожных стал алым от кровавых брызг. Вся комната была в крови: детская кроватка Марго, стены, увешанные рисунками девочки и милыми картинами с овечками и зайчиками в овальных рамах, узорчатые коврики, ящики с игрушками. На стульях вокруг стола сидели три грузных женских тела в вечерних платьях, напоминающие набитые соломой чехлы для мебели. У тел отсутствовали головы и руки.

Дочь стояла посреди комнаты и глядела на мать невинно-невинно. При этом во всем ее облике проскальзывало нечто пугающее, ненормальное… нечто чудовищное.

— И что ты станешь с этим делать, мамочка? — ядовито-приторным голоском спросила Марго.