Мистер Вечный Канун. Уэлихолн

Просто не передать словами, какое отвращение мистер Эндрю испытывал к супругу мадам. Вскоре после своего знакомства с ней он понял: это муж сделал из Меганы ту, кем она сейчас являлась. Джозеф Кэндл был трусливым и подлым человечишкой, который ежедневно мстил мадам за то, что она, видите ли, «испортила ему жизнь»! Болван и мерзавец! Как можно не радоваться, что тебе досталась такая великолепная женщина? Выслушивая жалобы мадам о супруге, мистер Эндрю от негодования так крепко сжимал руль, что и сам руль, и кожаные перчатки на его руках громко скрипели.

Джозеф всегда ненавидел мадам и женился на ней только из-за какого-то договора между их семьями. Поначалу она пыталась быть хорошей, любящей женой, но ему это не было нужно. Он считал ее каким-то монстром и не замечал, что она не оправдывает его ожиданий и не торопится съедать супруга на завтрак. Джозеф постоянно совершал бесчестные поступки в отношении мадам, а та его всегда прощала. И вот однажды она просто устала от его выходок и дала ему то, чего он так хотел, — настоящего врага в собственном лице. Джозеф вроде бы унялся, стоило ему «удостовериться» в верности своих надуманных выводов. С тех пор он меньше скандалил, подлости совершал лишь от скуки, да и то максимум пару раз за день, и всем своим видом выражал смирение с собственной «печальной» участью.

Мистер Эндрю мечтал как-нибудь вздуть этого Джозефа как следует, отделать его по наглой самодовольной роже за все унижения, которые испытала по его вине мадам. С подобным ничтожеством даже не пришлось бы драться всерьез — таксист в молодости недурно боксировал и с легкостью даже сейчас отправил бы мерзавца в нокаут.

Но пока что мистеру Эндрю оставалось лишь возить Мегану Кэндл в своей машине, открывать перед ней дверцы, грузить покупки в багажный кофр, ходить за газетами для мадам и быть ей другом. Хотя последнего она, разумеется, никогда не признает…

Сегодняшний день для мистера Эндрю начался с погрузки трех десятков фонарей в машину: предстояло отвезти их по указанному мадам адресу, после чего развесить на ветвях деревьев вдоль улицы. «Какая странная прихоть», — решил бы кто-то, но на этот раз дело было отнюдь не в прихотях Меганы Кэндл. Иной мог бы углядеть в этом странное и нелепое чудачество, но только тот, кто никогда не бывал в Уэлихолне и ничего не слышал про День, когда зажгли фонари.

У жителей города существовала традиция: когда до Хэллоуина оставалось всего шесть дней, вдоль улиц, парковых аллей, на мостах и крышах развешивали фонари, которые с наступлением темноты зажигали дворники и фонарщики. Город «загорался», и это давало начало большому украшению улиц к празднику…

— Ты там, случайно, не возомнил себя птицей?! — раздалось ворчание из приоткрытого окна таксомотора. Оттуда же выскальзывал сиреневатый дымок от сигареты Меганы Кэндл. — Я уже здесь постареть успела, а ты все еще карабкаешься по этому бедному дереву!

— Я уже… — попытался ответить мистер Эндрю и едва не свалился с ветки. — Я уже почти повесил, мадам!

— Можно быстрее? — поторопила мадам. — У меня еще сегодня есть дела, как ты помнишь! Не хотелось бы застрять здесь до завтра, в то время как Иероним преспокойно разгуливает по дому!

— Не стоит так… — Мистер Эндрю наконец зацепил фонарь за выступающий сучок. — Не стоит так громко, мадам! Кто-то может услышать…

— Как будто я не убедилась, что вокруг никого нет.

— Ну вот, снова придется мыть зеркало в машине, — проворчал мистер Эндрю, слезая с ветки: после поездок с мадам зеркала в такси часто оказывались вымазаны сажей.

— Ну наконец-то! — раздалось с заднего сиденья таксомотора, когда таксист грузно спрыгнул с низкой ветви в сваленную под деревом кучу опавших листьев.

Мистер Эндрю представлял собой жалкое зрелище: он перепачкал, потрепал и в некоторых местах даже порвал свой бежевый форменный костюм, ободрал щеку и стер кожу на руках. Но это его сейчас совершенно не волновало. Мистер Эндрю почти впал в отчаяние: это был только первый фонарь! В багажном кофре его ожидало еще… двадцать девять.

— Ну, чего ты ждешь? — хмуро спросила мадам, выдыхая очередное облако сиреневого дыма в приоткрытое окно. — Пока жаба подточит корни этой ивы? Мы сегодня поедем или нет?

— А как же остальные фонари?

— Что? — усмехнулась Мегана Кэндл. — Да я бы действительно превратилась в старуху, если бы ждала, пока ты развесишь все фонари.

— Но…

— Отряхнись и поехали, — велела мадам. — Я уже все за тебя развесила.

Мистер Эндрю поднял взгляд: кроны всех ближайших деревьев были увешаны, будто тяжелыми плодами из стекла и металла, фонарями с гравированными отметками «К» на боках. Да, мадам постаралась на славу, хоть она при этом даже не выходила из салона таксомотора и вряд ли хотя бы тушила сигарету. Что ж, он видел в исполнении Меганы Кэндл и не такое, а если вспомнить все то, что она рассказывала…

— Не радуйся раньше времени, — добавила Мегана Кэндл. — Тебя ждет очень жестокое наказание, Гораций. Наша задержка будет стоить тебе десерта, когда мы остановимся на ланч в «Керчинс».