Мистерии доктора Гора и другое…

— Что, что делать-то мне? — повторял Семен, умоляюще глядя на Главного.

«Вот, вот он мой звёздный час!» — промелькнуло первой отчетливой мыслью в голове Пронякина.

«Феномен» — следом за ним будем и мы впредь так называть это удивительное явление (чтобы не ставить в затруднительное положение при знакомстве с нашей невероятной историей читателей, в особенности, читательниц — не всех, не всех…), возникшее всего лишь за ночь и зафиксировавшее себя на самом видном месте организма Глазьева, только что приведенного к Главврачу районной клиники доктором Гором, моим добрым приятелем.

А так — феномен, он и есть феномен.

* * *

Руководитель диссертации Пронякина, действительный член Академии, достигший преклонных лет и определенного положения в научном мире, давно не только не практиковал сам, но и на заседания в Академию не всегда являлся — а только брал домой на рецензию труды коллег. К Пронякину, бывшему своему аспиранту, он благоволил, вот его и умолил сегодня Пронякин принять их с необычным пациентом у себя на дому — хотя бы минут на несколько! — «Особый случай! Может составить тему не одной докторской диссертации и даже стать поводом организации нового научного института или, по меньшей мере, специальной лаборатории!» И как в воду глядел…

— Мд-да… у вас, сударь, — рассматривая удивительное образование на лбу неожиданного гостя, привезенного к нему Пронякиным на такси в сопровождении Гора, и осторожно дотрагиваясь до него кончиком указательного пальца, — случай не вполне обычный, — и, уже обернувшись к Пронякину, пожевав губами, добавил спустя некоторое время, — я бы сказал, мда-да… Я бы определил это… как, сублимированное проявление комплекса латентной гомосексуальности. Да, да, дружок — именно латентной… — это «дружок», в единственном числе, он почему-то произнес, обращаясь уже ко всем присутствующим в комнате.

— Что-что? — затравленно повторял Семен.

«Боже, — думал в эти минуты Академик, отводя глаза от внимательно смотревших на него коллег в ожидании заключения светилы, — что я такое говорю?..»

Но что, что он мог сказать!..

Семен понял, что вот сейчас решается его судьба и, может быть, вообще вся его будущая жизнь.

— Ну… — замялся Академик, обращаясь уже только к нему, — скажем так, голубчик, вам мужчины часто… скажем, о мужчинах вы часто думаете?

— Чего, чего? — не понял Семен. — Ну, часто. У нас на работе женщин почти нет вообще, вот…

— Да нет, голубчик, не в этом смысле, не в рабочем…

— Ну, собираемся иногда после работы, пивко… то-сё… — почти шопотом ответил Семен, виновато глядя в сторону двери, там за ней, под присмотром вахтера, оставалась Тася.

— Ну… а обнять… в кровати побыть с другим мужчиной?

До Семена начал доходить смысл вопроса, лицо его приняло багровый цвет, привстав и волоча за спиной стул, он придвинулся вплотную к Академику, сидевшему напротив, откинувшись в удобном кресле…

— Именно латентной! — упрямо повторил, ощутив вдруг своё превосходство — превосходство обыкновенного человека перед гостем в его нынешнем положении, Академик, но на всякий случай отошел в дальний угол кабинета, при этом ненамеренно потирая носовым платком свой лоб.

* * *

Да, немало забот «феномен Глазьева» (так его в научных трудах решили пока называть, не находя объяснения удивительному явлению) принес многим и многим занятым людям. Единодушное поначалу мнение «ампутировать», исходившее от медиков-практиков, было в конце-концов признано поверхностным, а их подход к проблеме — ненаучным.

Лаборатория по исследованию «феномена Глазьева» была, действительно, создана, нанимаемые в нее сотрудники проходили строжайшую проверку, получая допуск к сверхсекретным исследованиям. И здесь уместно пояснить, что в результатах работы лаборатории заинтересованы — «Там!» Академик, назначенный сюда заведовать, давно уставший бояться начальства, поторапливал ведущих сотрудников (и в их числе Пронякина, докторская которого теперь обретала ясные и благоприятные очертания), — «Там…» — не поднимая руки от живота, устремлял Академик указательный палец куда-то к потолку.

А Там, Наверху, действительно, его торопили, ожидая, что, при благополучном завершении проводимых в лаборатории исследований, человек сможет (ну, не каждый человек — тот, кому следует…) заполучить резервный детородный орган, исправно, как и замысленно природой, действующий. А вот этим Торопящие Академика похвастать не могли: работа отбирает все силы… — вот и пробуй, объяснись с супругой!

— Ну, — наставляли «сверху» Академика, — если не взамен, то можно где-то рядом с отпущенным от рождения.

Только разгадка феномена была еще где-то впереди…